Майкл Корда - Бессмертные

— Она звонила тебе?

Лофорд кивнул. Вид у него был, как у побитой собаки.

— Да, звонила. Говорила она невнятно — она всегда так разговаривала после нескольких таблеток. Меня это не удивило: я ведь знал, в чем дело. И поэтому не встревожился.

— Что она сказала тебе?

— Она спросила, у нас ли Бобби… Знаешь, все вышло как-то… э… глупо. Бобби сидел возле бассейна, когда она позвонила, и он сказал: “Если это Мэрилин, скажи, что меня здесь нет”. Наверное, она слышала это. Когда я сказал, что Бобби уехал, она ответила: “Ты хороший парень, Питер. Попрощайся с Бобби от моего имени” — и повесила трубку. Вот и все. — Лофорд щелкнул влажными пальцами. — Я стал звонить ей, но у нее постоянно было занято, занято, занято… Бобби ждал вертолет, и когда он улетел, я вернулся в дом и опять позвонил ей. Но ее телефон по-прежнему был занят, тогда я позвонил Гринсону. Тот после моего звонка отправился к ней домой, но она уже была мертва… — По глазам Лофорда я видел, что он рассказал далеко не все.

Он налил себе виски и большими глотками осушил бокал. У меня создалось впечатление, что он заранее отрепетировал свою версию.

— Я не виноват, Дэйвид. Честное слово, — добавил он с беспокойством в голосе.

— Да, — сказал я, но фактически Лофорд — единственный из близких знакомых Мэрилин, живший неподалеку, — мог спасти ее, но не сделал этого.

Я тоже налил себе виски.

— Я только что был у нее дома, — проговорил я, хотя вовсе не обязан был объяснять Лофорду, почему мне захотелось выпить.

— А, — отозвался он. — Зрелище угнетающее, правда?

— Ты тоже был там ?

— Был, старина. Мне позвонили сразу же, как только обнаружили ее мертвой. Я позвонил Бобби, и он приказал мне немедленно ехать к ней домой, чтобы опередить полицию, и посмотреть, не оставила ли она какой-нибудь записки. Думаю, он просто не сообразил, к кому, кроме меня, можно обратиться с такой просьбой, да и потом, я ведь как-никак член их семьи. Я поехал к ней и все осмотрел. Она была голая, лежала на кровати лицом вниз с телефонной трубкой у уха. Мне все время казалось, что, если издать какой-нибудь громкий звук, она проснется. Такое вот было чувство, но все это, конечно, мне только казалось… — Лофорд молча плакал. Слезы струились у него по щекам и капали на рубашку. Он не уточнил, кто сообщил ему о смерти Мэрилин, а я не стал спрашивать.

— А что потом?

— Я уже сказал Бобби. Никаких записок я не нашел, — всхлипнул он. — Вообще ни черта.

Я посмотрел ему прямо в глаза.

— Я тебе не верю.

Лофорд высморкался.

— Дэйвид, я говорю правду, Бог свидетель! Записки не было. — Он помолчал, шмыгая носом. — Только тетрадка со стихами.

Я протянул руку. Лофорд обиженно смотрел на меня. Но в его глазах я был посланником Джека, а Джек был единственным человеком в мире, которого Лофорд боялся еще больше, чем Бобби. Он сунул руку в карман и вытащил небольшую тетрадку, обычную, какие продаются в каждом магазине.

— Спасибо, Питер, — поблагодарил я. — Можешь идти.

— Ты не хочешь услышать остальное? — спросил он.

— Нет, — ответил я. — Не хочу.

Я и вправду ничего больше не хотел слышать, ни единого слова. Я желал только одного — чтобы он ушел.

Лофорд удалился, невнятно бормоча какие-то извинения, все еще оправдываясь, а я сделал глоток из бокала и стал листать тетрадь. Все стихи были переписаны округлым неровным почерком Мэрилин — строчки, которые в то или иное время привлекли ее внимание. Некоторые из стихов были мне знакомы; я наткнулся на издавна любимые мною строфы из “Оксфордской антологии английской поэзии”; были там и стихи ее собственного сочинения. В принципе меня интересовала последняя запись, поэтому я заглянул в конец тетради. Запись была сделана кривыми, неуклюжими буквами, словно Мэрилин писала уже в таком состоянии, когда почти не могла держать ручку. Однако разобрать слова все же было можно, и я прочитал то, что Мэрилин написала в последние мгновения своей жизни, перед тем как окончательно потеряла сознание.

Это было не стихотворение. Запись гласила:

“Дорогой Бобби, я любила тебя. Ведь это не преступление?

Я хотела только одного — быть счастливой. Неужели это так много?

Где бы я ни была, я все равно буду любить тебя.

Береги Джека — и себя…

Мэрилин”.

Ниже, как на деловой корреспонденции, она вывела заглавными буквами: “ДОСТОПОЧТЕННОМУ РОБЕРТУ Ф. КЕННЕДИ, МИНИСТРУ ЮСТИЦИИ США. МИНИСТЕРСТВО ЮСТИЦИИ, ВАШИНГТОН (ОКРУГ КОЛУМБИЯ)”.

Неужели, размышлял я, несчастная женщина предполагала, что ее послание найдет своего адресата? Потом я подумал о том, какие могли быть последствия, если бы полиция нашла записку Мэрилин и тайно передала ее газетчикам…