Альфред Кох - Ящик водки. Том 3

Он понарассказывал — и устно, и в книге — множество историй, которые его представляют не в лучшем свете. Таких дурацких историй у каждого полно! Но другие помалкивают… «Я про это писал, чтоб показать — я абсолютно такой же, как все, — объяснял мне Никулин. — Когда кто-то себя начинает показывать выгоднее, чем есть, мне стыдно становится, неловко и неудобно за него. Пускай про тебя другие говорят… Я, например, редко рассказываю про войну. Когда меня просят что— Нибудь вспомнить, как я воевал, я рассказываю обыкновенно следующий анекдот. Демобилизованный солдат вернулся домой, созвал родню и три часа рассказывал про то, как воевал. А когда закончил, его маленький сын спрашивает: „Папа, а что на фронте делали остальные солдаты?“

Еще его анекдот из той же оперы. Внук спрашивает деда, воевал ли тот. Дед отвечает: «Ну». — «Что „ну“?» — «Hy не воевал».

И награды Никулин редко надевал. Так, разве на День Победы — колодки. Вот еще великая фраза Никулина: «Клоун должен падать, или, как говорим мы в цирке, делать каскады… И все ради того, чтоб вызвать смех. …Почему люди смеялись? Думаю, прежде всего потому, что я давал им возможность почувствовать свое превосходство надо мной. …Окружающие понимали, что сами они на такое никогда не пошли бы».

Вот какой был человек — Никулин.

То мое интервью заканчивалось таким пассажем. Я вспомнил, что маэстро скоро 75 лет. Он моментально включился в тему: «А про возраст у меня любимый анекдот такой. Одесский. Две подруги встречаются, одна спрашивает: „Ну как поживаешь, старая блядь?“ Вторая отвечает: „А при чем здесь возраст?“ Вы же помните, анекдот надо рассказывать к слову… Ах да, вам же это публиковать… Как же быть? Вы знаете что… вместо „блядь“ можете написать „курва“».

Я полез спорить:

— Юрий Владимирович, вы извините, но мне кажется, что «курва» — это обидней, по смыслу неточно, да и как-то менее празднично… (А как раз и юбилей надвигался, и Новый год.) Так что с вашего позволения оставим «блядь».

И мы с Никулиным блядь оставили.

С Зыкиной еще я тогда сделал интервью. Она меня вдохновила на такое размышление:

«Россия и Зыкина. Россия и березы и песни про Волгу. С чем это сравнить? Так американцы в ковбойских сапогах и джинсах слушают под банджо свои американские народные песни и пьют свое виски и соседнюю текилу. Но ведь разве не то же самое делаем и мы — в таких же джинсах, под тот же черный джаз, и виски у нас не хуже.

Другая картина, воображаемая: мы в армяках от Юдашкина и фирменных лаптях исполняем нечто под балалайку. Бывает такое? Нет… Мы для чего-то сильно полюбили чужое, настолько же заморское, как киношная баклажанная икра, при том, что настоящая русская икра выше. Отчего так? Нет ответа.

Возможно, тут дело вот в чем. Американцем стать и быть понятно как (получив гражданство США), а русским — непонятно. По крови? Но что намешано в крови, точно ж неизвестно. Может, люди стесняются, скромничают, думают: я вроде русский, а там кто его знает… Уж я на всякий случай от балалайки подальше, чтоб не случилось конфуза…

Представим себе двух китайцев, которые сменили гражданство. Один, допустим, получил паспорт США, а второй стал гражданином РФ. Когда первый объявляет, что он американец, — это не более чем констатация факта. Но если второй назовется русским, то это будет началом анекдота». Зыкина рассказывала мне, как пела с «Битлами» где-то на Западе. И звала в гости на дачу. Но у нее тогда на даче был ремонт, а дальше нас жизнь раскидала.

Еще осенью 96-го я съездил в Нижний и там познакомился с Немцовым, модным политиком, подающим надежды. Он был еще простой губернатор, молодой такой, задорный, кудрявый, сразу на ты, сразу доверительно. Впервые меня видя. Молодец! Репортерская хватка. Вот так репортер должен работать: делать вид, что сто лет с тобой знаком. Вот так и надо работать с электоратом!

Я еще долго разговаривал с мамой Немцова — Диной Яковлевной. Она мне дико понравилась. Такие реакции на все естественные. Никакой рисовки. Жила она тогда, не знаю, как сейчас, в хрущевке на самой окраине, даром что сын губернатор… Рассказывала, как при советской власти занималась политической агитацией: ее Боря заставлял. Она его слушалась. Это чистейшей воды роман «Мать», автору которого Нижний был не чужой город, кстати.

Я тогда в заметке нагнал жути — что вот, ребята, ваш будущий президент. И еще уточнил, что страной нашей много кто покомандовал, она уже дозрела до президента-еврея. Немцов, кстати, в то еще время, предвосхищая Путина, летал на каких-то истребителях. И там был хороший ресторан «У Витальича». На пешеходной улице типа нашего Арбата. У них такие были вышколенные официанты и свежая рыба, каких в Москве тогда не было.