Альфред Кох: Ящик водки. Том 4

— Ну-ка, ну-ка… С этого места, пожалуйста, поподробнее.

— Значит, существовал отдельно «Связьинвест» и отдельно «Ростелеком». Последний отвечал и отвечает за международную и междугороднюю связь. А «Связьинвест» — это просто холдинг, который включает в себя контрольные пакеты всех региональных телефонных операторов. Областные и городские телефонные сети. И там, короче, надо было подготовить слияние «Связьинвеста» и «Ростелекома», сделать прозрачной всю документацию, чтобы инвесторы могли посмотреть и так далее и так далее. Большая работа была проведена, чтоб заставить Минсвязи все это сделать. А Минсвязи по понятным причинам традиционно связано со спецслужбами. Потому что спецслужбы занимаются антиконституционной деятельностью. Ха-ха. Шутка. Ты ж понимаешь!

— Ну а как же им ею не заниматься? Если не заниматься антиконституционной деятельностью, как же охранишь Конституцию? Я б не взялся.

— Да, разохранялись так, что прямо загляденье посмотреть — как охраняют. Уж ничего от нее скоро не останется.

— Ну а как бы по Конституции грохнули Дудаева? Никак.

— Почему нет? Грохнули бы. Могу объяснить как. Против него было бы возбуждено уголовное дело. И любой суд выдал бы санкцию на прослушивание его телефона. Его бы прослушали — и грохнули. А они же слушают без всяких санкций кого ни попадя. И потом через господ Минкина и Хинштейна все это сливается в Интернет… Или в «МК». И никто не удосуживается поинтересоваться, чего это людей подслушивают. А когда интересуются, Хинштейн делает губки бантиком и объясняет, что по закону о СМИ он не обязан раскрывать своих источников. Хотя коню понятно, что это за источники.

— Не, ну что значит — конституционно, не конституционно. Это не так важно, потому что, по большому счету, если ты решаешь вопросы, в Конституцию можно вписать все, что угодно.

— Но вписали вот это. И соответственно, спецслужбы занимаются анктиконституционной деятельностью. Опять шутка. Ха-ха! Чего-то я сегодня юморной какой-то. Не к добру это… Они как бы занимаются профилактикой правонарушений — прослушивают людей еще до совершения ими преступления. Такова их логика, как я понимаю. Но это не важно… Короче, это было тяжелое мероприятие — слияния, поглощения и приватизация телекоммуникационной отрасли в России. И я бы за него не взялся — мне не хотелось ругаться ни с кем из особистов. А они, когда я начал зондировать почву, в один голос сказали: какое слияние, какая приватизация, выбрось это из головы! И тут ко мне приходит Гусь. И говорит: так и так, я столько сделал для Ельцина… А мне ничего не досталось. Я ему говорю: Вов, а кто ж тебе виноват-то? Ты до 1996 года обличал наши аукционы, как обычные так и залоговые, объяснял, что это недостойная человечества деятельность — участвовать в приватизации. Другие люди себе понапокупали разного на этих аукционах, а тебе ничего не досталось, потому что ты ничего не покупал. Хотя ты, кстати говоря, неплохо устроился с теле— и радиочастотами — и с одной (НТВ), и с другой (Эхо Москвы). Ни за одну ты ни копеечки не платил, а стоят они десятки, если не сотни миллионов долларов, никаких аукционов никто не проводил, так что, я думаю, тебе особенно обижаться не на что.

— А у вас были на тот момент какие отношения? Он на тебя уже наезжал или еще не наезжал?

— Нормальные были отношения тогда. Залоговые аукционы стали вдруг ужасным преступлением перед народом позже, осенью 97-го. До этого приватизацию ругали так, в кулуарах. Типа — светская тема. Не более того.

— Значит, Гусь к тебе пришел как к знакомому. Кстати, он тебе был знаком на почве чего?

— На почве избирательной кампании. Мы обедали иногда с ним…

И вот пришел он ко мне и говорит — надо приватизировать «Связьинвест». Я ему говорю: если ты такой умный, то помоги мне пробить через спецслужбы приватизацию — ты же с ними вась-вась, а я с ними никак не могу наладить отношения. Он говорит: очень интересная идея!

— А ему за это что?

— То, что, если «Связьинвест» будет выставлен на аукцион, у Гуся появится возможность его купить.

— Просто купить, и все? Ты его не предупредил? Не объяснил ему, что покупать он будет честно?

— Объяснил, объяснил…

— А он сказал: «Конечно, честно, но ты будешь мне подсуживать»?

— Такого договора у нас не было, точно абсолютно! И еще мы с ним сразу на берегу договорились, что, если ему нужно кого-то из желающих не допустить к аукциону, то это будет проблема Гуся, а не моя. И он с такой постановкой вопроса согласился. Гусь действительно очень бурно подключился к решению вопроса, и сразу с нами стали все сотрудничать, визировать бумажки, которые раньше годами лежали без движения. В итоге процесс слияния и приватизации сдвинулся с мертвой точки. И вот что интересно. Когда какой-то дядя из правительства просит спецслужбы что-то сделать, они его не слушают. А когда коммерсант Гусинский им что-то говорит, они сразу все делают! Дальше было так. В январе 97-го прибегает Гусь и говорит: «Я точно знаю, что Потанин хочет участвовать в аукционе!» Ну и? «Этого ни в коем случае нельзя допустить! Потому что он вице-премьер!»