Тимофей Ермолаев - Рассказы

— Митя, ну что ты, в самом деле, — оглянувшись, прошипел Андерсон. Это был его старый друг, Митя Полемиков. Он был младше профессора, работал в местной типографии корректором, и познакомились они друг с другом давным-давно и при весьма примечательных обстоятельствах, о которых мы сейчас не будем распространяться.

Андерсон пожал другу руку, испачканную в типографской краске. Митя не занимался непосредственно печатью газеты, однако регулярно умудрялся испачкаться, а однажды на него чуть не упал печатный станок, вернее, часть станка. Репутацией Митя был не славен — его считали чудаком. Он любил спорить, причём, казалось, всё было против его мнения, а аргументы его — слабы и бестолковы, и вдруг оказывалось, что он совершенно прав. Может быть, его поэтому ещё и не любили, а несколько раз даже чуть не избили, и если бы не вмешательство самого Андерсона — дело могло оказаться плачевно. Втайне Митя мечтал стать журналистом, пусть не мирового уровня, но достаточно известным. Для этого Митя, во-первых, придумал себе звучный псевдоним — «Вальдемар По», в во-вторых, ещё с подросткового возраста вёл обширнейшую картотеку, в которой собирал самую различную информацию на всех более-менее видных жителей города. Кто с кем судился, кто продал ту или иную недвижимость, кто берёт взятки и в каких количествах, кто изменяет жене или был замечен в других порочащих связях — всё накапливалось в записях Полемикова. «Когда-нибудь, когда я стану знаменитым журналистом, — делился с другом своим сокровенным Митя, — всё это мне очень пригодится. И я, быть может, даже напишу книгу…» Но все эти планы пока были в необозримом будущем.

— Итак, Тур Иванович, сегодня опять пропускаешь лекцию? — промурлыкал Митя, опускаясь на стул напротив профессора. Насколько Андерсон был коренаст и крепок, настолько Митя был тощ и хрупок. И если Андерсон печалился каким-то своим удручающим мыслям, то Митя был весел и беззаботен. Впрочем, так бывало не всегда.

— На то есть причины, Митя, — ответил Андерсон.

Он оглянулся. В библиотеке было пустынно. Вера всё так же переписывала что-то из одной книги в другую, от усердия она даже высунула кончик розового языка. В углу же сидел некий бородатый господин в сером твидовом костюме. Перед ним на столе лежал пухлый том, раскрытый примерно посередине. Уловив чужой взгляд, бородач сердито посмотрел на профессора и что-то пробормотал себе под нос.

— Идём отсюда, — Андерсон встал. — Верочка, мы уходим, до свидания!

Они перешли дорогу, пропустив заляпанный автомобиль и очутились в парке. Грязные жёлтые листья покрывали землю.

— А ты-то почему не на работе, Митя?

— Почему же не на работе? У нас в типографии курьер заболел, меня попросили отнести в библиотеку свежую периодику, — с улыбкой ответил Митя.

«Полжизни уже прожил, а его посылают, словно мальчишку, с поручениями», — грустно подумал Андерсон.

— Чего хмуришься, Тур Иванович? — поинтересовался Митя в свою очередь.

Профессор покосился на какого-то подозрительного типа на лавочке и ничего не ответил. Они вышли из парка, миновали перекрёсток и вскоре очутились перед вывеской «Чайная».

— Давай попьём чаю, Митя, — предложил Андерсон.

— А я знал, что мы сюда направляемся, Тур Иванович, — всё так же жизнерадостно отозвался Митя.

«Я несколько минут сам не ведал, куда меня несут ноги, а ты уже всё знаешь», — почему-то раздражение овладело профессором, но виду он, конечно, не подал. Верно, погода была виной его раздражительности.

В чайной было темно, чуть ли не на ощупь они выбрали себе столик, но, когда электрическая лампа на нём загорелась и осветила всё вокруг, стало видно, как тут неплохо. Молчаливый и мрачный Шуй-ван, хозяин заведения, безмолвно поставил перед ними свежезаваренный чайник, чистые чашки, блюдца и также безмолвно исчез, словно растворился где-то в темноте. Профессор огляделся. Судя по тому, что лампа горела только на их столике, в помещении, кроме них, больше посетителей не было. Этот факт его весьма приободрил. Он потёр руки, взялся за чайник и разлил чай по чашкам.

— Что нового в мире, Митя?

— Да что нового, Тур Иванович — экономический кризис…

И на этих словах Мити лампа на столе между ними мигнула и погасла. Профессор ругнулся. Окна в чайной были маленькие и к тому же выходили на запад — так что толку от них было мало. И вдруг из темноты появился огонёк — то был Шуй-ван со свечой. Свеча плавала в чашке с водой, чашка стояла на плоской, словно доска, ладони хозяина.