Татьяна Дагович - Ячейка 402

– Нет. Я же сказала тебе – он послал меня, за месяц не доедешь… – равнодушно ответила Анна. Она лежала на полу, на спине, и не желала вставать. Но сама сказала: – Мы куда-то пойти собирались? В поля?

– Я боюсь с тобой идти, вдруг тебе опять плохо станет…

– Мне хорошо. Может, кого-нибудь встретим. Из людей.

– Сомневаюсь.

Анна молча пошла в Лилину спальню – выбирать себе одежду. Подошли зеленоватые шорты на завязках (всё же она была полнее Лили) и длинная футболка. «Мне совсем не страшно, совершенно. Мы быстрее их».

На улицах было грязно, словно после веселья. Разлитое пиво, пятна мороженого, упаковки всех мастей, куски резины от воздушных шаров и презервативы. Сверху нежно присыпано конфетти.

– Какие же свиньи! – возмутилась Анна.

– Кто?

Зато солнце светило сильно и мягко, обостряя цвета домов и деревьев. От их дома, лежавшего на одной из прилегающих к центру улиц, на самом деле было не очень далеко до полей, потому что центр, от которого город два столетия расползался доброкачественной опухолью, географическим центром не был. Всё же они потратили не менее часа на дорогу. Анна ни разу не оглянулась.

Издали казалось, что поля покрыты прозрачным зелёным пухом. Но Анна и Лиля подходили к ним ближе по желтоватой утоптанной дорожке, размахивая на ходу руками, и замечали, что растения уже набирают силу, стоят высоко, но не желтеют, не желают. Вдали, у горизонта, угадывалась год за годом подбиравшаяся к полям свалка, её дым.

Жара становилась тяжелей. Они разделись, легли в пшеницу, на сложенную одежду. Загорать. Дышали горячим воздухом, глядя в небо. Небо постепенно мутнело.

– Если сейчас духи нас увидят… – говорила Лиля, – даже дух не устоит…

– Ты о чём?.. – Анна всей кожей чувствовала, что духи рядом. Лежать ей было хорошо, и тепло её лелеяло, но она боялась приподняться над землёй.

– Будет дождь.

– Думаю, к вечеру будет.

Было слышно, как гремит в отдалении. Что-то рушится в домах? Но – не думать. Так хорошо.

«Лиля шьёт. А у меня нет настроения. Я только что дочитала роман этого Кафки, правда, конца в нём так и не было, и у меня болят глаза. Писать легче: можно прищуриться или совсем их закрыть и не смотреть на буквы.

Дождь всё не прекращается. Мы выпили горячего чаю, измазались кремом от солнечных ожогов. Вчера переусердствовали с солнцем.

Кажется, я привыкла к пустоте и безлюдью, но всё равно пора что-то с этим решать. Раньше меня приводила в панику мысль, что у меня не будет детей, семьи. После того случая с Серёжей. Я имею в виду в гостях. Когда он заснул после секса, и я бросила взгляд на его лицо, я всё поняла: насколько мы были пьяны, насколько он не осознавал, с кем он и зачем, насколько это закономерно и насколько несправедливо. И началась моя любовь. Теперь, когда всё утряслось, я могу спокойно писать об этом. Думаю, у таких, как я, вообще не должно быть детей – зачем множить в мире бесцельность?

Мы живём вдвоём. В любом случае я благодарна Лиле. Три последних года я жила как без света, как искусанная блохами дурная собака, а с нею я успокоилась. Но теперь… Пора как-то заканчивать. Как мне объяснить ей, что этот период жизни окончен? Я уверена – стоит уйти от неё, и всё станет на свои места, нормальным, как раньше. Буду жить как все, исчезнут духи, буду ценить то, что есть, – жизнь среди людей. Тётю Тасю, коллег, знакомых, безопасность, деньги – те, что есть.

Хотя: кто знает, сколько времени я провела здесь. Вчера ли мы сгорели на солнце или это было сегодня? Или год назад? Меня пугает, что я постоянно путаюсь во времени.

Нужно позвонить родителям. Я соскучилась, давно не говорила с ними. Они, бедные, уже ни о чём не спрашивают. Когда я им звонила по-настоящему? Вроде бы за день до того, как поехала к Сергею. Вроде они тогда упоминали, что кто-то собирается жениться, – это и довело меня.

Я должна назначить себе день, час, не позже которого я скажу Лиле, что мне пора от неё уходить. Сегодня я ещё не смогу. Буду смотреть в окно».

Она отложила книгу с вложенной бумагой. Неуловимый стрекот швейной машинки сливался с гулом дождя. Посмотрела зажмурившись на ковёр. Уже привыкла к этому фокусу: если сильно зажмуриться – так, чтобы глаза напряглись, то узор на ковре кажется маленькими человечками. Будто они встают прямо из ковра. Такой рисунок, а часы тут ни при чём.

Подошла к окну. Столько воды, надо же. Как хороший душ. Внизу кто-то заходил за угол соседнего дома. Едва различимая в ливне фигурка, кажется, с рюкзаком. Не похоже на духа. Анна проводила фигурку взглядом – может, это Сергей? Лиля закончила строчить, ушла на кухню. Стучала там ящичками. Нет, не коньяк. Шаги Лили в коридоре. Приближаются. В комнате.