Осаму Дадзай - Избранные произведения

Метнув на меня быстрый взгляд из-под полумаски, муж явно удивился, я легонько похлопала его по плечу и спросила шутливо:

— Ну, как рождество? Или как это говорят в таких случаях? Мне кажется, вы в состоянии выпить еще немало.

Дама не поддержала шутки и, придав лицу строгое выражение, проговорила:

— Слушайте, барышня! Будьте добры, позовите сюда хозяина, нам нужно поговорить с ним.

Я пошла на кухню к хозяину, который в это время что-то жарил на плите.

— Отани-сан пришел! Идите к нему, но обо мне ничего не говорите. Мне не хочется ставить Отани в неловкое положение.

— Пришел все-таки!

Если до сих пор хозяин не совсем верил мне, то теперь он, видимо, решил что это благодаря мне Отани пришел сюда.

— Так вы обо мне ничего не говорите, — еще раз попросила я.

— Если так нужно, мне нетрудно это выполнить, — согласился хозяин.

Войдя в зал, он направился прямо к столику мужа. Обменявшись несколькими словами, все трое вышли из ресторана.

«Теперь все в порядке!» — Мне почему-то хотелось верить, что все кончится благополучно. От радости я крепко схватила за руку молоденького парнишку лет двадцати, одетою в темно-синее узорчатое кимоно, и сказала:

— Давайте выпьем! Сегодня же рождество!

Через каких-нибудь полчаса, а может быть, и раньше хозяин вернулся. Он подошел ко мне и сказал с довольной улыбкой:

— Спасибо вам. Я получил свои деньги.

— Правда? Слава богу! Все?

Он как-то странно улыбнулся:

— Нет, только вчерашние.

— Сколько же всего за ним?

— Двадцать тысяч.

— И это все?

— Да, я сделал большую скидку.

— Хорошо. Эти верну я. Только разрешите мне работать у вас. Я заработаю и верну вам все.

— Вот это здорово! Да вы прямо-таки волшебница!

Мы оба расхохотались.

Около одиннадцати часов я покинула ресторан и вернулась домой. Мужа, как всегда, еще не было, но я была спокойна. Завтра я опять пойду в ресторан и, может быть, снова его увижу. Я удивлялась, как до сих пор мне не приходило это в голову. Когда-то в отцовском кафе я очень хорошо обслуживала посетителей; почему бы мне не испробовать свои способности еще раз? Ведь за один только сегодняшний вечер я заработала пятьсот йен чаевых!

Из рассказа хозяина я узнала, что вчера ночью мои муж отправился ночевать к кому-то из своих знакомых, а сегодня с самого раннего утра зашел в бар в Кёбаси, который содержит та самая женщина, что была с ним. Там он пил виски и без счета сорил деньгами, раздаривая их девушкам из бара в виде рождественских подарков. Около полудня он вызвал такси и уехал куда-то, но вскоре вернулся, неся с собой треуголку, маску, праздничный торт и даже целую индюшку; потом пригласил своих знакомых, и начался грандиозный пир. Хозяйка бара заинтересовалась, откуда у него такие деньги, ведь она знала, что у него никогда их нет. Тогда муж чистосердечно признался ей во всем.

Это женщину не устраивало, а вдруг дело дойдет до полиции! А Отани — ее близкий знакомый, это скомпрометирует и ее. Она настойчиво советовала ему вернуть деньги, а потом заставила показать ей дорогу в Накано и сама заплатила за него. Закончив рассказ, хозяин сказал:

— В общем, я так и думал. Но вы-то как ловко все устроили. Вы, наверное, действовали через его друзей, просили повлиять на него?

Видимо, хозяин думал, что я и впрямь пришла заранее в ресторан, чтобы дождаться мужа. Я не стала разуверять его и ответила:

— Да, конечно…

Моя жизнь изменилась — она стала радостнее, светлее. На другой день я зашла в парикмахерскую, сделала прическу, купила духи, пудру и помаду. Я привела в порядок кимоно, а хозяйка подарила мне две пары белых носков. Казалось, все пошло на лад.

Утром, позавтракав, я сажала ребенка на спину, брала с собой обед и отправлялась на работу.

Наступили горячие дни — канун Нового года. Посетители ресторана прозвали меня Саттян; и эта Саттян целый день как угорелая носилась то туда, то сюда, так что к вечеру у нее голова шла кругом. Почти через каждые два дня в ресторане появлялся муж. Он пил, а я расплачивалась. Иногда он не показывался несколько дней, а иногда тихо спрашивал меня:

— Поедем домой?

Я соглашалась и с радостным чувством уходила вместе с ним.

— Ты знаешь, — говорила я ему по дороге, — я теперь очень счастлива! И почему я не догадалась поступить так с самого начала?

— У женщины не бывает ни счастья, ни несчастья.

— Ты думаешь? Впрочем, тебе виднее. А у мужчины?

— У мужчины бывает только несчастье. Он всегда борется со страхом.