Латифа Aз-Зайят - Открытая дверь

— О том, как бы побриться, принять горячую ванну и лечь в чистую постель, — ответил Махмуд, проведя рукой по небритой щеке, Хусейн засмеялся:

— Ты счастливчик! Дома у тебя полный комфорт, ждут мать и сестра… У тебя, по-моему, чудесная сестра, — добавил он.

Махмуд посмотрел на друга:

— А почему ты до сих пор не женишься, Хусейн? Тогда и тебя дома ждали бы…

— Я беден, устаз [10] Устаз — мастер, почтительное обращение. !

— Два года работал в такой солидной фирме и вдруг — беден. Не понимаю… Сколько же ты зарабатывал?

— Тридцать пять фунтов.

— Скопил хоть сколько-нибудь?

— Скопил.

— И что же?

Хусейн пожал плечами:

— Выдал замуж сестру и избавился от бремени денег.

Махмуд покачал головой:

— А как же теперь? Выходит, из-за сестры ты не сможешь поехать учиться?

— Я и не хочу никуда уезжать, — ответил Хусейн.

— Что же ты собираешься делать? Ведь сейчас все складывается как нельзя лучше для учебы.

— Надо подождать месяц-два, пока не стабилизуется положение. А потом мы, наверно, понадобимся.

— Кому?

— Революции.

— Надеешься получить пост министра общественных работ?

Хусейн засмеялся.

— Мы должны быть ко всему готовы, Махмуд, — сказал он серьезно. — Англичане не станут сидеть сложа руки. Маловероятно, чтобы они, видя, как Египет уплывает из их рук, ничего не предприняли.

— Нам, мой дорогой, нечего теперь беспокоиться, за все несет ответственность армия, — возразил Махмуд.

— Нет, мы все должны беспокоиться, — ответил Хусейн. — Каждый, кто остался в живых, несет ответственность за судьбу своей родины.

Махмуд раздраженно проговорил:

— Ну и сиди себе на здоровье! Жди у моря погоды! Таким, как ты, это занятие по душе!

Хусейн покраснел, но сдержался. Он понимал, что сейчас не время укорять Махмуда, взывать к его сознательности, когда тот находится на перепутье. Махмуд смело смотрел в лицо смерти, но не мог вынести предательства, которое он увидел на канале, в Каире, а потом в тюрьме. Столкнувшись с действительностью, такой, как она есть, он сразу пал духом, замкнулся в себе.

— Извини меня, Хусейн! — спохватился Махмуд.

Хусейн посмотрел на осунувшееся лицо друга. Такие растерянные и беззащитные глаза бывают у ребенка, узнавшего, что его бессовестно обманули. Хусейн усмехнулся и обнял Махмуда.

— Да, жизнь у меня не устроена. Неудачник я! — сказал Хусейн с горькой усмешкой, возвращаясь к прежнему разговору. — Слушай, — он крепко сжал локоть Махмуда, — я хотел серьезно поговорить с тобой об одном деле. Оно, правда, касается меня лично…

Махмуд с любопытством посмотрел на друга:

— Что за дело, Хусейн?

Но Хусейн, видно передумав, отпустил локоть Махмуда и прибавил шагу.

— Что за дело, Хусейн? Ну говори же, — повторил Махмуд.

— Нет, Махмуд… Об этом лучше потом… Эта проблема касается меня одного. Мне одному, видно, и надо решать ее.

Хусейн долго ворочался с боку на бок на жестком тюфяке.

Почему он сказал «проблема», а не «дело» или «вопрос»? Впрочем, разве любовь не проблема? Может, она связана словом с Ассамом. Нет, не связана! Если раньше и была, то теперь наверняка свободна! Жест, которым она отстранила Ассама, был достаточно красноречив. Нет, это не просто ссора. Это разрыв отношений, конец, который, видно, и заслужил этот дурак…

Хусейн усмехнулся в темноте. Какое право он имеет ругать человека, о котором ему ничего не известно?! Разве это не глупо? Впрочем, глупо все, что с ним происходит. Что он знает о девушке, заполнившей каждую минуту его жизни в тюрьме? Ничего… Ровным счетом ничего. И все же ему кажется, что и о ней и ее он знает, как никто. А ведь они виделись всего каких-нибудь полчаса. Потом — тюрьма. Но еще до того, как Хусейн попал в тюрьму, он понимал, как необходима ему эта девушка. Этого нельзя объяснить, законы логики тут бессильны. И тем не менее это случилось именно с ним, с Хусейном, полагавшим, что в мире все подвластно разуму. Когда они столкнулись в лифте, ему хотелось крикнуть: «Где ты была раньше? Я ждал тебя всю жизнь!» А произнес какие-то пустые слова, не имевшие ничего общего с тем, что творилось в его душе… Он понял, что не может позволить ей уйти… Она — его судьба. Узнав, что Лейла — сестра Махмуда, Хусейн обрадовался: значит, он сможет видеть ее часто! Когда они оба смеялись перед дверью ее квартиры, ему на минуту показалось, что и он ей нужен. Но после понял, что ошибся. Они шли разными путями.

Хусейн ладонью вытер со лба пот.