Бель Жур - Тайный дневник девушки по вызову. Часть 2. Любовь и профессия

Л. снова намазала лосьоном бедра. Молодой человек в тугих плавках принес на подносе наши напитки, и она победно улыбнулась ему.

– Не говори глупостей, – сказала она. – Ты делаешь то, что должна делать.

– Вопрос в том, действительно ли я должна это делать? Вести себя как совершенно безмозглая девчонка только потому, что не хочу быть одна?

Почему я встречаю потрясающего мужика как раз в тот момент, хуже которого и выдумать невозможно?

Я передвинула верх от бикини, убедившись, что полоски от купальника находятся в правильных местах.

Л. пригубила ледяную смесь. У нее всегда такие роскошные губы. Когда я спросила ее, в чем их секрет, в косметической процедуре или в умелом наложении косметики, она ответила: «Генетика, беби! Прочти мою генеалогию – и рыдай». Но я все равно потратила сумму, примерно равную недельной зарплате среднего местного жителя, на тюбик ее любимой помады.

– Безмозглость тут ни при чем, – наконец сказала она. – Ты уловила картинку будущего, и хотя это прекрасно – валандаться с хорошеньким мальчиком, как твой теперешний, когда-нибудь тебе придется делать выбор между лицом и задом. Между компромиссом в отношениях и тем, чтобы стать ужасно одиноким ископаемым, которое, прикончив восьмой двойной скотч за вечер, смотрит остекленевшим взглядом в пустоту, размышляя над неотвратимым путем в сторону смерти.

Брр!

– Звучит так, будто ты об этом много думала, – слабым голосом проговорила я.

– Тоже часть моего генетического наследства, – пожала она плечами. – Именно поэтому из меня вышел неплохой юрист. И это же гарантирует, что я достигну возраста шестидесяти лет в доме, набитом мехами и антиквариатом, а не детьми.

Этот Парень звонит и сообщает мне, что из-за семейных обязанностей не сможет звонить в течение уикэнда. В этом слышится звоночек лжи, но я прикусываю язык. Да пошло оно все – как будет, так будет. Все равно через неделю все может измениться.

Мы с Дэвидом идем к нему домой. У него в холодильнике отыскивается местное пиво, и он разрешает мне самой выбрать музыку. «Красивый дом», – говорю я. Он его снимает? Нет. Это его собственность. Он переехал сюда навсегда, чтобы открыть свое дело. Его девушка к нему не присоединилась. Он завел собаку.

Пса зовут Фриц, и он не отводит от меня глаз с того момента, как я вошла. Я чешу ему пузо и уши.

– Ты определенно чувственная женщина, – замечает Дэвид.

– Почему ты так думаешь?

– По тому, каким образом ты касаешься его ушей. – Фриц внезапно облизывает мое лицо. – Не делай этого, Фриц, я ее еще даже не поцеловал!

Я нечасто в кого-то влюбляюсь, и ощущение перста судьбы для меня – словно насмешка. Он забавный. Умный. Заправляет собственным бизнесом. И, конечно, не вполне свободен. Его партнерша, которая нынче здесь, завтра там, живущая так же далеко отсюда, как и мое сокровище, приедет после того, как уеду я. Он говорит, что уверен в том, что они в этот раз расстанутся, но, по крайней мере, он со мной честен. Чувствует себя виноватым и откровенно признается в ее существовании. Это горько-сладкий флирт. Где-то в параллельной вселенной мы, вероятно, раскручиваем обжигающе-страстный роман без малейшего укола вины. Но в этой – мы оба евреи.

– Чем ты хочешь заняться? – спрашиваю я.

– Ты знаешь чем.

– Не знаю. Ты меня еще даже не поцеловал.

– Я хотел бы повалить тебя на пол и провести следующие три часа, занимаясь любовью.

Что такого есть в отношениях, что делает общие мучения столь похожими на близость? Я думаю, презирая себя за это, о том, что создает из экипажа яхты классную команду: хорошее плавание в прекрасных условиях, плохое – при ветре против течения и, что довольно просто, время, проведенное на воде. Мили воды под килем делают полуразвалившийся катерок более привлекательным, чем только что распакованный тримаран с койками на шестерых.

Я хотел бы повалить тебя на пол и провести следующие три часа, занимаясь любовью.

Я смотрю на Дэвида и решаю, что он думает нечто похожее (хотя, возможно, пользуется менее неуклюжими аналогиями, чем моя с судном). И что мы оба взвешиваем вложение времени и усилий в новое судно и то, насколько полно оснащенными кажутся спецификации новой модели.

– Правда? – спрашиваю я.

– Правда, – отвечает он.

Дыхание у меня тяжелое и прерывистое.

Перед расставанием я делаю шаг к нему – движение, которое в иных обстоятельствах стало бы сигналом к крепкому романтическому объятию. В данном же случае ни один из нас не может заставить себя переступить черту. Я чувствую его запах, тепло его кожи. Но мы даже не целуемся. Я не сплю всю ночь, гадая, чем занимается Этот Парень, и думая, какая я идиотка.