Мухаммед Юсуф Аль-Куайид - Это происходит в Египте в наши дни

Водя пальцем, офицер отыскивал строчки, в которых указывались должности свидетелей. В большинстве своем это были служащие больницы, деревенского совета, школы, а также люди, числившиеся в списках социального обеспечения и, значит, зависевшие от совета. Необходимо было вызвать кого-то из них, дать дополнительные показания. Но офицер не успел этого сделать, так как в комнату вошел председатель совета и прошептал ему на ухо так, чтобы не слышали писарь и солдат:

— Этих свидетелей недостаточно. Придется вызывать его жену, соседей и тех, кто работал с ним вместе. Ты же видишь, все опрошенные никакого отношения к ад-Дабишу не имеют. Некоторые, наверное, в жизни его не видели.

Так же шепотом офицер ответил:

— Вы сами их насобирали, досточтимый председатель.

— Ничего не поделаешь.

— Значит, нужно вести следствие по всей форме?

— Не забудь про розыск подследственного.

В груди офицера шевельнулась давняя страсть к приключениям и разгадыванию тайн. Он весело рассмеялся, заражая своим смехом и председателя:

— Ты в детстве никогда не мечтал стать сыщиком?

— Нет, — сказал председатель и, показывая рукой на свою голову, добавил: — Просто здесь мозги, а не солома. — И оба снова расхохотались.

Офицер протянул ладонью вверх свою полную белую руку. Председатель с размаху положил на нее свою. Раздавшийся при этом шлепок заставил присутствующих вздрогнуть. Еще храня следы улыбки на лице, председатель вышел и приказал немедленно доставить остальных свидетелей и приготовить господам следователям кофе и чай. Офицер, насмеявшись, вытер губы тыльной стороной ладони и взглянул на писаря.

— Вся эта история, — сказал он, — сплошная комедия.

Писарю здесь следовало также засмеяться, что он и сделал. Отсмеявшись, наставительно проговорил:

— Худшее из несчастий то, которое вызывает смех.

— Из несчастий? — непонимающе переспросил офицер.

— Конечно, — серьезно подтвердил писарь. — Разве не несчастье, когда умным и благородным людям приходится так обременять себя заботами из-за какой-то букашки ад-Дабиша?!

— Нет худа без добра. Мы проводим здесь время, спрашиваем, выслушиваем, беседуем, решаем судьбы рабов Аллаха.

— Это верно, эфендим [10] Эфендим (или эфенди) — господин, сударь; почтительное обращение; может прибавляться к имени собственному. .

Офицер выпил чашечку сладкого кофе, выкурил импортную сигарету невероятной длины. Писарь никогда раньше таких не видел, и ему показалось, что она длиной сантиметров пятьдесят, не меньше. «Чего только не придумают», — вздохнул он про себя. Снаружи собрались свидетели. Офицер заявил, что он поведет расследование новым методом, ни в Египте и нигде в мире еще не применявшимся: восстановит всю картину того злочастного дня с помощью людей, с которыми встречался ад-Дабиш. Писарь попросил напомнить ему в какой день все это случилось.

— В воскресенье, — ответил офицер, — недаром говорят, что в воскресном дне есть злосчастный час.

Писарь осторожно поправил господина офицера, напомнив, что таким днем считается пятница. Но, заметив выражение недовольства на лице начальника, поспешил добавить, что в каждой деревне свои поверья. Жители ад-Дахрийи называют злосчастным днем пятницу, но они, безусловно, ошибаются, так как истинно злосчастный день — воскресенье.

Первым вошел высокий человек со следами кохля [11] Кохль — сурьма, которой подводят глаза для красоты и профилактики глазных болезней. вокруг глаз, с ухоженной, аккуратно подстриженной бородой. Писарь представил его офицеру как деревенского глашатая. Свидетель показал, что, когда он проходил по улочке, где находится дом ад-Дабиша Араиса, объявляя о прибытии помощи, времени и условиях ее распределения, навстречу ему выбежала маленькая дочь ад-Дабиша Нурситту. Расставив ручонки, она преградила ему дорогу и закричала:

— Ты что объявляешь, дяденька?

Сочтя ее поступок детской шалостью, глашатай не ответил на вопрос. Из дома вышла жена ад-Дабиша и спросила:

— Только беременным?

— Да, ситти [12] Ситти — госпожа моя, уважительное обращение к женщине. , — автоматически ответил глашатай.

Женщина взяла девочку за руку и, уводя ее в дом, вздохнула:

— Что за несправедливость такая!

Глашатай упомянул, что это был первый раз, когда он видел жену ад-Дабиша «порожней». Он подумал, что ад-Дабишу здорово не повезло.

— Я пошел дальше, обошел много улиц и все думал об ад-Дабише. А потом забыл, сказал себе, что Аллаху виднее.