Мухаммед Юсуф Аль-Куайид - Война на земле Египта

— Да это ж фотография Мысри, сына сторожа омды.

Читать феллах не умел, поэтому я прочел имя значившееся в удостоверении, имя сына омды.

— Имя-то сына омды, а фотография сына сторожа, — заключил феллах.

Мысли мои смешались, я не знал, как быть. Решил было вернуться в госпиталь, но запах, шедший от трупа, остановил меня. Когда феллах поднял руку, указывая на огни приближающейся деревни, я принял решение. Въехав в деревню, мы остановились у дома омды. Вошли на подворье. В маленькой комнатке, где находился телефон и хранились винтовки, нам сказали, что омда молится вместе с сыновьями. Феллах, приехавший с нами, ненадолго исчез, потом вернулся и шепотом сообщил мне: меньшой сын омды дома. Я послал за ним. Явился изнеженного вида юноша. Как тебя зовут? — спросил я. Он назвал имя, значившееся в моих документах. Я попросил предъявить удостоверение личности. Отец забрал для чего-то, сказал парень, месяца три назад, и никак не отдаст. На вопрос о его отношении к воинской повинности парень отвечал: насколько ему известно, он получил отсрочку до окончания учебы. А где документ об отсрочке? — спросил я. — Отец отнес его в школу.

— Сам-то ты видел свидетельство об отсрочке? — спросил друг погибшего.

— Да нет, слышал о нем, а видеть не видел. Но оно, конечно, получено, раз я не попал в армию.

Тут появился омда вместе со старшими сыновьями и несколькими сторожами. Поздоровались. Я предъявил свои документы и сообщил о цели приезда. Поразительно, но мое сообщение явно не произвело на омду никакого впечатления. Он хотел одного: чтобы мы оставили ему все документы, вещи и тело и поскорей убрались восвояси.

Раздраженный, я спросил:

— Погибший действительно ваш сын?

Омда ничего не ответил. Друг погибшего сделал мне знак выйти и лишь теперь, во дворе дома омды, рассказал мне всю историю.

— И ты знал об этом еще до поездки?! — воскликнул я.

— Знал еще раньше, чем он погиб.

Я едва не ударил его. Почему он не предупредил меня перед отъездом из Каира?! С какой целью? Думал, что действует в интересах погибшего и его родных? Хотел доказать свою верность памяти друга? И поэтому и настаивал на поездке с нами? Видя мое волнение, солдат стал успокаивать меня: главное, мол, сейчас, — правильно повести себя в этой сложной обстановке. Омда очень силен, и мы должны быть осторожны и хладнокровны. Сам он весь подобрался, словно готовясь к бою. Но вдруг появился старый феллах с изможденным лицом, на плече у него была винтовка. Громко рыдая, он подошел ко мне и сказал:

— Я отец погибшего.

Трудно описать, в каком положении очутился омда. Это был скандал. Ведь все произошло в присутствии многих людей, а вокруг дома собралась чуть ли не вся деревня. Омда пытался увести меня внутрь дома, но я отказался. Тогда, потребовал он, надо немедленно ехать на кладбище; я и на это не согласился. Омда заявил, что мое поведение грозит крупными неприятностями: я собрал толпу народа, а вокруг рыщут всякие шайки и, того и гляди, воспользуются случаем. Нельзя забывать, страна переживает тяжелый момент, мы находимся в состоянии войны, и он, омда, слагает с себя ответственность за возможные последствия инцидента, возникшего по моей вине. Я уже готов был отдать ему тело, документы и вещи и скорее бежать подальше от этой деревни. Меня колотила нервная дрожь, в горле комом стояли слезы. Но тут вмешался друг погибшего и предложил мне сходить в полицейский участок. Омда завопил с возмущеньем: он-де представитель власти в деревне и уполномочен решать все возникающие здесь проблемы. Идти в полицию без его разрешения мы не имеем права. У меня было три выхода. Первый — отправиться в полицейский участок, ведавший этой деревней. Второй — обратиться в военную полицию, что, вообще-то, мы, как военнослужащие, обязаны были сделать. Но как среди ночи отыскать ближайший пункт военной полиции? И наконец третий выход — мы могли вернуться в Каир и доложить о происшествии начальнику госпиталя. Я был в растерянности. Но жители деревни решили все за меня. Пока я разговаривал с омдой, кто-то обежал все дома и предупредил народ. Я слышал доносившиеся из толпы крики о мщении, о земле, об аграрной реформе, которую свели на нет; слышал проклятия в адрес омды и призывы немедленно обратиться в полицию. Тут кто-то подошел к омде и шепнул ему, что надо действовать, пока не поздно. Но прежде чем омда двинулся с места, я со своими людьми был уже на улице. Нас окружило людское море, с трудом мы пробрались к машине. Отовсюду слышались голоса, призывавшие нас поспешить, пока подручные омды не напали на нас. Дело ясное, все доказательства налицо, впервые омда оказался в положении обвиняемого. Если я оставлю ему тело, отвечать мне придется перед всем миром. Я уже поднялся на подножку автомашины, когда ко мне подошел человек и сказал: омда послал в армию вместо своего сына сына сторожа, мы только сейчас узнали обо всем, и дела этого так не оставим.