Софи Кинселла - Ты умеешь хранить секреты?

– Джек приехал, чтобы поговорить, – поясняю я и, поколебавшись, добавляю: – Раскрыть свой... секрет.

– Шутишь! – выдыхает Лиззи. – И что же?

– Я не могу сказать.

– Не можешь сказать? Мне? – неверяще переспрашивает Лиззи. – После всего, что было, ты отказываешься сказать мне?

– Лиззи, действительно не могу, – мучительно выдавливаю я. – Это... очень запутанно.

Боже, я уже и говорю совсем как Джек.

– Что ж, ладно, – ворчит Лиззи. – Думаю, проживу и без твоих секретов. И что... теперь вы снова вместе?

– Не знаю. – Я краснею. – Может быть.

– Лиззи! Это просто сказочно!

Рядом появляются две девушки в театральных костюмах. Я улыбаюсь и отхожу в сторону. Джека нигде не видно. Попробовать дозвониться до Джемаймы?

Нашариваю в сумочке телефон, но тут вдруг слышу, как кто-то меня окликает.

Оглядываюсь и едва не падаю от изумления. Коннор! В темном костюме, с бокалом вина. Волосы отливают золотом в свете прожекторов. Я мгновенно замечаю, что на нем новый галстук. Крупный желтый горох на голубом фоне. Мне такие не нравятся.

– Коннор! Что ты здесь делаешь?

– Лиззи послала мне приглашение, – объясняет он. – Я всегда хорошо относился к ней. Вот я и подумал, что стоит пойти. И я очень рад тебя видеть. Мне бы хотелось поговорить, если не возражаешь.

Он увлекает меня к двери, подальше от оживленной толпы, и я послушно иду, уже начиная нервничать. Мы с Коннором ни разу не потолковали по-настоящему после телевизионного интервью Джека. Вероятно, потому, что, увидев его, я сразу удирала в другую сторону.

– Ну что? – спрашиваю я, повернувшись к нему. – О чем ты хотел поговорить?

– Эмма! – восклицает Коннор, словно готовится произнести тронную речь. – У меня такое чувство, словно ты не всегда была... полностью откровенна со мной. Я имею в виду наши отношения.

Не всегда? Слабо сказано!

– Ты прав, – признаюсь я сконфуженно. – О Боже, Коннор, мне правда жаль, что все так вышло...

Он повелительно поднимает руку:

– Теперь это уже не важно. Слишком много воды утекло. Но я буду очень благодарен, если сейчас ты честно ответишь на все мои вопросы.

– Конечно, – киваю я. – Разумеется.

– Недавно я... у меня кое-кто появился, – начинает он, немного скованно.

– Вот это да! Здорово! Просто класс! – искренне радуюсь я. – Как ее зовут?

– Франческа.

– И где вы...

– Я хотел спросить насчет секса, – перебивает Кон-нор, стыдливо краснея.

– О чем? Ах да... – Я не знаю, куда деваться от сму-щения^ и поспешно подношу к губам бокал. – Так что насчет секса?

– Ты... не притворялась в... в этой области?

– Э... ты о чем? – Я пытаюсь выиграть время.

– Ты не притворялась со мной в постели? – Его физиономия уже приобрела угрожающе багровый оттенок. – Или изображала это самое?

О нет! Значит, он так думает?

– Коннор, если хочешь знать, с тобой я никогда не изображала оргазм, – сообщаю я, понижая голос. – Клянусь. Этого не было.

– Ну... что ж, тогда все в порядке. А что-нибудь другое не изображала? – вдруг спрашивает он в номом приступе подозрительности.

Я недоумевающе пожимаю плечами:

– Не совсем понимаю, о чем ты...

– Скажи, были какие-то... – он мнется, – какие-то определенные приемы, которые... словом, было такое, когда ты притворялась, что восхищаешься каким-то определенным приемом, а сама в это время...

О Боже! Прошу тебя, только не это!

– Знаешь... уже не помню! – выкручиваюсь я. – И вообще мне пора.

– Эмма, скажи мне! – пылко восклицает он. – Мои отношения с Франческой только начинаются. И будет только справедливо, если я попытаюсь учиться на прежних ошибках.

Я вижу его блестящий от пота лоб, и мне снова становится стыдно. Коннор прав. Нужно быть честной. Хотя бы сейчас. Он это заслужил.

– Ладно. – соглашаюсь я, подвигаясь ближе. – Помнишь ту штуку, которую ты проделывал языком? – Я еще больше понижаю голос. – Такую... скользящую. Ну вот, иногда меня почему-то так и подмывало засмеяться. В общем, на твоем месте я не пробовала бы этого с твоей новой подружкой...

У него делается такое лицо, что я осекаюсь. Вот дерьмо! Он уже успел это опробовать!

– Франческа сказала, – сообщает Коннор каким-то деревянным голосом, – что это ее заводит!

– Уверена, так и есть, – поспешно сдаю позиции я. – Женщины все разные. И тела тоже разные, каждому правится свое.

Коннор, оцепенев, смотрит на меня. Потом говорит: – И еще она сказала, что любит джаз!

– Ну что тут такого? Миллионы людей любят джаз.

– И еще она обожает, когда я начинаю цитировать Вуди Аллена. Как по-твоему, она лжет?