Антон Уткин - Дорога в снегопад

— Чё за мужик? — спросил он Антона, увидев на экране пожилого мужчину явно городского вида.

— Это? — рассмеялся Антон. — Владимир Иванович.

— И чё он? — снова спросил Валерок, сбитый с толку смехом Антона.

— Да дачник там один, нефтяник на пенсии.

Этим ответом Валерок удовлетворился, побыл еще немного и попросил в долг сто рублей. Алексей дал ему двести, и он наконец ушел.

— А что ты смеялся-то? — спросил Алексей, глянув на монитор, где стоп-кадр застал Владимира Ивановича демонстрирующим свой спиннинг с удилищем из клинка спортивной рапиры.

— Смеялся-то? — повторил Антон. — Да удивил нас Владимир Иванович. У него дом там, как дворец, прямо на берегу Урала. Сам он рыбак, маньяк просто какой-то. Мы-то с ним познакомились, лодку хотели у него взять, лодка у него хорошая, шлюпка даже, а не лодка. Хотели кадр один с воды сделать… Да вот посмотри, — предложил он и включил кнопку просмотра.

Владимир Иванович ожил и отложил спиннинг. Камера показала стол с самоваром в сливовом садике, Владимира Ивановича и его миловидную супругу, сидящую рядом и, не смущаясь съемкой, приводящую в порядок его руки. Владимир Иванович как-то сразу завоевал симпатию Алексея. Речи он вел основательные и разумные правильным интеллигентным выговором. Облик его был исполнен достоинства и благородства, а богатырская фигура и шапка седых волос только усугубляли первое впечатление. На взгляд Алексея, он представлял какой-то давно невиданный тип нефтяника: не топ-менеджера — недоучки, примелькавшегося в телевизионном экране, а старого русского инженера, воспетого Солженицыным. Но, как оказалось, Владимир Иванович, сам того не подозревая, готовил сюрприз.

«Что же, Владимир Иванович, — спросил Антон за кадром, — от нужды ловят бабочек?» — «Да не то чтобы, — ответил тот. — Испокон веков все тут этим занимаются. Можно сказать, традиция местная. Видите ли, поденка эта — чистый белок. Очень хороший корм для птицы — птица не болеет. Хотя, конечно, сейчас совсем бедно живут. Раньше здесь колхоз был богатый, в девяносто третьем развалился. Живут кое-как. Землю поделили, она только и кормит. Деньги здесь только пенсионеры видят. Кто-то работает, а кто-то и пьет», — с затаенной тоской в голосе сказал он. «А вы родом отсюда?» — «Нет, просто место понравилось. На рыбалку ездил, так и приглядел. А на пенсию вышел — дом купил. Не этот, конечно», — усмехнулся он, кивнув на свое жилище, возвышающееся над домами прибрежной деревни, как можно было понять по изображению, словно феодальный замок. «Да и место, знаете, интересное, — замечает Владимир Иванович. — Некоторые литературоведы считают, что именно оно послужило прототипом Белогорской крепости в “Капитанской дочке”».

Антон с Владимиром Ивановичем толкуют о деревенском житье-бытье, о временах и нравах туземных жителей, с которыми, как уверил Владимир Иванович, ему удалось найти неколебимое, безоговорочное взаимопонимание. «Расскажите, Владимир Иванович», — просит Антон закадровым голосом, но Владимир Иванович морщится: «Да рассказывать-то нечего, — говорит он. — Как-то ночью залезли было двое, один-то убежал, а другого я поймал». Владимир Иванович глубоко затягивается сигаретным дымом, продолжает: «Отволок в сарай, взял цепь железную, шею обмотал ему, замок повесил, а ключ в Урал выбросил». Некоторое время Антон молчит, видимо, потрясенный столь решительной фантазией Владимира Ивановича. Но он заинтригован: «И что?» — «А что? — переспрашивает Владимир Иванович. — Отпустил его. Что же еще с ним прикажете делать?» — «Прям с цепью?» — «Прям с цепью. Дня два он проходил в ошейнике этом, а мальчишки, как увидят его, ну и давай дразниться. “Собака! Собака!”, кричат». — «Сурово», — замечает оператор Сева, а Владимир Иванович пожимает плечами. Видимо, по выражению лиц Антона и Севы он понимает, что они не вполне одобряют образ его действий, но и оправдываться тоже не собирается. «На третий день является ко мне целая делегация, ну, там, родственники и так дальше — ключ просить. А ключа-то нет. Ключ-то в реке… Дал им ножовку, пилите, говорю. А другого выхода у вас нет. Распилили, ничего. Поранили, правда, его немножко. Ну, так это понятно — неудобно же цепь на шее пилить. Так ведь?» — И Владимир Иванович останавливает свой взор то на Антоне, то на Севе, как бы призывая их в свидетели. Опять в кадре тягостное молчание. «Н-да, — вырывается у Антона. — Что же, — недоверчиво спрашивает он, — и после этого вас не сожгли?» — «Верите ли, — любезно отвечает Владимир Иванович, — даже и не пытались».