Антон Уткин - Дорога в снегопад

Некоторое время Алексей стоял на обочине, но не успел еще справиться с этой незаслуженной обидой и оправдать чужую, какую-то даже трогательную, как к нему подкатило деловитое желтое такси, водитель которого и домчал его домой без приключений и разговоров.

Следующий день Алексей провел в компании с Антоном и его дочкой, и это в его состоянии оказалось лучшим времяпровождением. Антон с удовольствием провел бы такой погожий денек у голубятни дяди Саши в компании зеленого стекла, прошвырнулся бы, так сказать, «синими» тропами, но первые выходные после начала учебного года еще тяготели к летним каникулам, и из высшей материнской инстанции велено было гулять в Крылатском.

Сугубый горожанин, Антон относился к городу с подозрением. Выгодам цивилизации он не доверял давно — с тех пор как потерял родителей на благоустроенном прибалтийском курорте. Был он человек не бедный, но быстро постиг истинную ценность денег. Они, уверял он Алексея и всех вокруг, очень плохо горят. Когда придется бежать из города, охваченного проказой энергетического кризиса, бумажки эти не пригодятся. Ни к чему или почти ни к чему окажутся смокинги, автомобили и стразы. За ведро картошки станут давать эквивалент веса золотом, но желающих не найдется. Потому что энергетический кризис — это не какая-то там революция. Одним словом, все перемешается на поверхности планеты Земля, и последние станут первыми.

Еще Антон помнил выученные уроки. Когда-то в школе Антон с Алексеем изучали, как на рубеже первого и второго тысячелетий готовились в Западной Европе к концу света монашествующие. Они рыли себе могилы, строили склепы и там в беспрестанной молитве дожидались своей участи. Антон подходил к вопросу спасения как человек нового времени. Дома у него наготове всегда стоял рюкзак, позволяющий во всеоружии встретить катаклизм нового типа. Иногда он разбирал этот рюкзак и любовно демонстрировал своим гостям собранный арсенал: здесь были и несколько армейских сухих пайков, и спальный мешок, и комплект ОЗК, и таблетки для обеззараживания воды, и пила, полотно которой сворачивалось в клубок, и таблетки сухого спирта, и иголка с ниткой, и даже колода игральных карт с непристойными фотографиями. Ах, Антон, Антон.

— Ну, меня-то они не достанут! — удовлетворенно хихикал он, раскладывая свое «тревожное» хозяйство, имея в виду то ли мародеров, то ли каких-либо других покусителей на его жизнь и имущество.

С недавних пор им овладело непреодолимое стремление обучить приемам выживания и свою дочку Настю. Понятно, что дочка Настя никаким приемам учиться не желала, а желала по-прежнему терять свои мобильные телефоны и взамен потери приглядывать модель посимпатичнее, но здесь Антон, обычно человек ко многому безразличный и мягкий, уперся не на шутку. Алексей уж не знал, в каких там именно отношениях находился Антон со своей бывшей женой — Настиной мамой, но после разговора с ней поступила команда, и Настя начала курс молодого бойца. Ей купили рюкзак, который Антон сладострастно набил всякой всячиной, и тренировки начались на Крылатских холмах. Здесь Антон с дочкой ползал по склонам, учил ее разводить костры, искать воду, находить естественные укрытия от непогоды, и от этого ада, впрочем, весьма полезного для здоровья, дочку спасали или поездки с мамой к морю, или элементарная занятость ее мучителя.

Впрочем, на этот раз Антон, Настя и Алексей вышагивали по олимпийской велотрассе ленивой походкой праздных озирателей окрестностей. Летнее разнотравье разошлось, теперь полынь да пижма покрывали склоны оврага. Воздух был уже прозрачен без обычного летнего марева, и все семь московских высоток далеко на востоке четко просматривались на своих местах. На этот раз не было ни рюкзаков, ни наборов по выживанию. На ближнем к Рублевскому шоссе холме еще выглядывал из высокой, сбившейся в космы, травы железнолистовой домик в остатках выцветшей почти добела голубой краски. Эти домики появились на Крылатских склонах в конце 70-х как тренировочные объекты профсоюзного спорта. Домики были запитаны, и каждый из них служил сразу и раздевалкой, и основанием бугельного подъемника. И сейчас, оказавшись тут, друзья детства с тихой грустью поминали Антонова отца, который являлся основателем горнолыжного дела если и не во всей Москве, то здесь, в Крылатском, — точно. Неизвестно, как сложилась бы горнолыжная судьба холмов, но в 1989 году некий кинорежиссер, бывший тогда по совместительству председателем Всесоюзной федерации фристайла, вздумал провести здесь ни много ни мало чемпионат Европы. Холмы стали надсыпать. Во время этих работ кабели, питавшие подъемники, оказались повреждены. Затея пассионарного кинорежиссера конечно же не состоялась, однако в новых экономических условиях снова проложить электрокабели уже не смогли, и будки, лишенные энергии и присмотра, стали ржаветь, криво врастая в землю.