Ричард Калич - Нигилэстет

Теперь у нее на лице то же самое выражение.

– Мистер Хаберман, – говорит она, – если судить по представленной вами форме W712, ваши посещения пациентов в этом месяце были очень нерегулярны. У вас записано, что вы нанесли Бродски десять визитов помимо одного установленного. Мистер Хаберман, нельзя проводить так много времени с одним клиентом, не нанося вреда всем остальным. Если вы будете продолжать в том же духе, вы запустите ваших пациентов.

– Но, миссис Нокс, – прервал я ее, – это не так. Просто взгляните на историю болезни Бродски. Каждый визит был продиктован необходимостью, а остальных пациентов я посещал в этом месяце как положено.

– Пожалуйста, не перебивайте меня, пока я не закончу, мистер Хаберман. Я всегда читаю ваши записи. Мы оба знаем, что работник может написать в истории болезни все что угодно. Я говорю о статистике. К нам не приходят, не звонят и не спрашивают, сколько клиентов получили от нас помощь в этом месяце. Нам не говорят, сделайте то или сделайте это. Нет. От нас просто требуют, чтобы мы осуществляли своевременный контроль. Я превратилась в статистика. Да и любой из нас, в сущности, тоже, мистер Хаберман. Но с одной большой разницей. Именно я должна составлять ежемесячный отчет для отправки в центр. А теперь скажите мне, как я объясню эти цифры. Доложить им, что вы девяносто девять клиентов посещаете один раз в три месяца, тратя по десять минут на каждого, а одного в течение четырех недель беспрерывно? Мистер Хаберман, ведь центр этого не потерпит И я не потерплю. Если бы это зависело от меня, вы могли бы писать в истории болезни все, что вам заблагорассудится. Я бы даже читать их не стала. – Она остановилась перед решающим ударом. – А теперь, мистер Хаберман, как я и говорила, если вы не измените ваше поведение по отношению к этому пациенту, я передам его другому работнику, как это было предписано первоначально.

С этого дня я не записывал в мою форму W712 ни на один визит больше, чем полагается пациенту SSI6718798, известному также под именем Бродски.

Тем не менее каждое утро я продолжал приносить миссис Нокс газету.

– О, никаких денег, миссис Нокс. Это от меня!

Надо же, как они говорят об этом сегодня утром в офисе. В поездах. На улицах. Слезы текут по их глупым лицам. Их голоса надтреснуты от боли. Зачем его надо было убивать? Артиста. Музыканта. Чистую душу. Убийца, должно быть, сумасшедший! Больной! Дурачье! Почему? Почему? Зачем? Они такие болваны. Такие слепцы. Хотел бы я им сказать почему. Все внутри меня жаждет рассказать им почему. Но я не буду. Зачем? Они все равно не поймут. Им не дано понять. Им: нравится всю жизнь переживать за других. Они знают все о других людях. О знаменитостях: об этом и о том. Где он родился. Когда она умерла. Когда они поженились. Развелись. Кто тот, с кем у нее сейчас любовная связь. Или была. Где она родила детей. Когда. И от кого. Ее аборт Аборты. У этих людей в мозгах словно альбом для вырезок, в котором навеки запечатлен первый хит их кумира. Первый успех. Первый триумф. Первый! Первый! Первый! Первый! Когда у меня был первый успех? Когда началась моя карьера? Изменилась? Повернулась? Никогда. Вот когда. Вот почему он был убит. Потому что ОН БЫЛ ЗНАМЕНИТОСТЬЮ! Потому что ОН ИМЕЛ УСПЕХ! Потому что ЕГО ИМЯ ВСЕ ЗНАЛИ! Почему его имя? А не мое? Почему ему все, а мне ничего? Почему я каждый день должен делать работу, которую ненавижу; в своей комнате в одиночестве наблюдать по телевизору его противное лицо; слышать его песни по радио? Это не мои песни. Не мне достаются аплодисменты. Все, что он говорит нам, – ложь. Все артисты лгут. Заставляют нас отвернуться от правды. От реальности и опыта. Нашего опыта! Артисты заставляют нас верить, что все возможно. Конечно. Для них возможно. Он сделает это! А как же я? Кто будет ломиться в мою дверь? Где мой лимузин с персональным водителем? Когда в последний раз я наслаждался рукоплесканиями толпы? Где несмолкаемые овации? Хотя бы один комплимент? Если я сегодня умру, кто это заметит? Я ненавижу всех артистов. Я ненавижу любого, кто хочет выделиться. Отличаться от других. Я ненавижу любого, кто хочет особого внимания к себе. И на кого обращают внимание. Я ненавижу каждого, кто старается завлечь нас в свои сети артистической грандиозности. Кто делает, создает, творит и дает рождение. Кто стремится стать больше, чем он есть. Я ненавижу всех, кто верит в жизнь! Это неправда! Они не живые. Они все затвердевшие, неменяющиеся, мертвые внутри. Этот офис, этот стул и эти истории болезни на моем столе, и четыре стены в моей квартире, и цыпленок на ужин каждый вечер! Вот! Раз и навсегда! На всю жизнь!