Альфред Бестер - Обманщики

– Какую?

– Каким хреном сумел ты уронить его мне в карман, когда вытаскивал бумажник?

Перси покраснел, как девушка, и смущенно потупился. Некоторое время он пребывал в нерешительности, затем растаял под теплым, ободряющим взглядом Уинтера.

– Свалилось. Велико он мне.

Уинтер благодарно расхохотался – второй раз за этот жуткий день.

– Не стоило бы надевать, – сказал он, передавая Перси кольцо, – при твоем роде занятий. Что, опять пойдешь на улицу сшибать?

– Там сейчас плохая работа, – доверительно сообщил Перси. Уинтер приобрел еще одного друга. – На карнавале лучше, согласен?

– Точно, Перси, – ухмыльнулся Уинтер. – Пошли.

Русские ученые медведи, шведские гимнастки, немецкий Tanzsaal, цыганские гадалки, баскская полота, индусы-факиры, итальянская bocce, турецкий рахат-лукум, французские пирожные, тюлени с Аляски, английские собачьи бега... Единственной, пожалуй, индейской принадлежностью индейского карнавала был сидевший у входа индейский вождь Рейньер – боевая раскраска, боевой головной убор из перьев, набедренная повязка. Отвечая на вопросы посетителей и указывая им аттракционы, он использовал вместо жезла томагавк.

– Вот, – прохрипел индеец. – Где солнце встает – там земля белых людей. Где солнце садится – там земля красных людей. Здесь земля красных людей. – Он прочистил горло. – Я платить все налоги. Я иметь все разрешения. Красные люди курят трубку мира. Зачем белые люди пришли снимать скальп красного человека? Они хотят больше вампумов? Не выйдет. В вигваме вождя Рейньера ничего нет.

– Кончай, вождь, – успокоил его Уинтер. – Мы не легавые, просто мирные платные посетители.

– Простите меня, джентльмены, – рассыпался в извинениях вождь Рейньер. – Меня буквально одолевают представители власти, вымогающие несуразных размеров плату. Как сказано поэтом: «Соблазна голосу любое внемлет ухо». Заходите, заходите! Касса налево. Желаю приятно провести время.

– Видишь, какой хороший индеец. Разве можно шмонать по карманам на его шоу? – укоризненно спросил Уинтер, но Перси уже исчез. – Вот что значит преданность делу, – пробормотал мудрый синэргист, проверяя, па месте ли бумажник и обручальное колечко.

И снова он блуждал, глазея на клоунов, фокусников, жонглеров, шпагоглотателей, змеезаклинателей и – в особенности – на исполнительницу «экуменического танца живота». Господь сохрани авторские права на фирменное название. Карнавал вызвал в памяти бессмертный смех Рабле:

ИГРЫ ГАРГАНТЮА

И тут желание смеяться над шутками Рабле почему-то пропало.

Рядом с поросшим густым волосом болгарином-пожирателем огня (вывеска обещала еще и хождение по углям) Уинтер увидел палатку, украшенную до рези в глазах ярким транспарантом. Улыбающееся солнце с несомненно ирландскими чертами лица. Более того – с неугасимо-красным лицом ирландца, весьма прилежного в употреблении ирландского национального напитка – ирландского виски. Каждый из двенадцати вырывавшихся из солнца языков пламени оканчивался одним из двенадцати знаков Зодиака.

МАДАМ БЕРНАДЕТТ

ВСЕ ВИДИТ

ВСЕ ЗНАЕТ.

– Ирландская цыганка! – воскликнул Уинтер. – Жестянщица! <���В Ирландии и Шотландии цыган называют «жестянщики» – отголосок того, что цыгане издавна занимались кузнечным и жестяным ремеслом.> В тот самый момент, когда он входил к гадалке, из соседнего балагана донесся громкий звук, сильно смахивающий на кашель; на крыше палатки появился, а затем И взорвался огненный шар.

Тут же раздались дикие вопли – болгарин, судя по всему, что-то там недопожрал. Сухой пластик вспыхнул мгновенно, дождем посыпались искры, повалил дым, стало нестерпимо жарко. Гадалка-жестянщица буквально окаменела, судорожно сжимая свой хрустальный шар; широко раскрытые глаза смотрели на разверзнувшийся ад, словно на знак гнева Господнего. К тому времени, как Уинтер выволок-таки ее наружу, оба они задымились, но хрустальный шар так и остался в надежных костлявых пальцах.