Скарлетт Томас - Наша трагическая вселенная

— Что же, на «Титанике» они тоже были?

— Кто?

— Эти феи.

— Нет. Они были в том городе, где я родился.

— Я думала, ты родился где-то в Тихом океане.

— После Сан-Кристобаля я жил в Коттингли и только потом перебрался в Кембридж. Моя мать была родом из Коттингли, хотя к тому времени, как я уехал из Сан-Кристобаля, она уже умерла. Впрочем, феи все равно были задолго до этого. — Он нахмурился. — Когда-нибудь я расскажу тебе всю эту историю целиком, она слишком запутанная, сейчас не стоит и начинать. Я думал, может, ты о них слышала. Не знаю, зачем я вообще про это заговорил.

— Да ладно. А я знаю хороший анекдот об овцах и о том, как люди решают, во что им верить, — если хочешь, расскажу.

В сумерках я смогла разобрать улыбку у него на лице.

— Что же это за анекдот?

— В общем, биолог, математик, физик и философ едут в поезде по Шотландии. Из окна они видят черную овцу. Биолог говорит: «Все овцы в Шотландии черные!» Физик возражает: «Нельзя же так обобщать. Но мы можем с точностью утверждать, что как минимум одна овца в Шотландии — черная». Математик гладит себя по бороде и замечает: «В действительности мы знаем наверняка лишь то, что один бок у одной овцы в Шотландии — черный». А философ долго-долго смотрит в окно, размышляя обо всем об этом, и наконец заявляет: «Я не верю в овец». Мой отец любил рассказывать этот анекдот — ему казалось, что там говорится о ненадежности философии, а я всегда слушала его и думала, что анекдот-то как раз о ненадежности точных наук. Мой папа — физик.

Роуэн рассмеялся.

— Хороший анекдот. Мне нравятся овцы. Я в них верю.

— А ты знаешь, что они помнят человеческие лица десять лет и узнают людей на фотографиях?

— Значит, когда они таращатся на тебя с этим своим идиотским видом, на самом деле они запоминают твое лицо?

— Видимо, да.

— Как автоматы в Хитроу. Но зачем им это нужно?

— Кто ж их знает? Возможно, когда-нибудь они завладеют миром. Может, таков их план. Кстати, неплохой сюжет для очередного «зеба росса». Надо будет рассказать в «Орб букс».

Вообще-то мне не полагалось никому говорить про Зеба Росса, и все, кто работал над серией его книг, подписывали бумагу о неразглашении. Но, согласитесь, довольно трудно делать вид, будто не пишешь книгу, когда на самом деле ты ее пишешь, и к тому же почти все знали, что романы такого рода — дело рук «призраков», не знали этого разве что только те, кто все это читал, в особенности истинные поклонники Зеба, которые писали ему письма и спрашивали, какого цвета у него глаза и женат ли он.

Беша пыталась передними лапами забраться на Роуэна. Чтобы ее оттащить, мне пришлось нагнуться к нему, и в этот момент я вдруг подумала: интересно, а чем от меня пахнет? У меня и в мыслях не было смотреть ему в глаза, но я все-таки посмотрела и увидела, что они блестят от слез. Аллергия на цветение — вот что принято говорить в таких случаях: я, например, всегда так говорю, если не вовремя заплачу, но в феврале этот номер, конечно, не пройдет. Я представила себе, как Кристофер идет по набережной и видит, что я смотрю Роуэну в глаза, а потом замечает, как и мои глаза вдруг наполняются слезами, потому что, когда плачет кто-то очень для меня важный, мне всегда тоже хочется заплакать. Он так ничего и не знает о наших обедах и поцелуе. Я подумала, что, наверное, зря рассказала этот дурацкий анекдот об овцах, но, с другой стороны, Роуэн до сих пор улыбался. Я стояла и молчала.

— Зачем она это сделала? — вдруг спросил он.

— Кто?

— Либби. Зачем она столкнула машину в реку?

— Я тебе давным-давно о ней рассказывала. У нее любовная трагедия. Ты разве не слышал, о чем мы тут говорили?

— Нет. Я подошел как раз в тот момент, когда она ее столкнула.

— А. Понятно.

— Я никому не скажу.

— Спасибо.

— Забавно, как вещи уходят, правда?

— Ты о чем?

— О машине в реке. Раз! — и ушла на дно.

— Я уверена, что это только к лучшему.

Роуэн поднялся — ему пора было уходить. Я попрощалась с ним и зашагала прочь — мне казалось, что я айсберг. Айсберг, который тает. Я понятия не имела, что со мной происходит. Я ведь могла отправить ему письмо по электронной почте в любую минуту. Могла связаться с ним и рассказать, что прочитала книгу, которую он мне дал, но так этого и не сделала. Могла написать, что тот поцелуй был ошибкой и что мне страшно недостает нашей дружбы. Я шла и представляла себе, как возвращаюсь и спрашиваю, не из-за меня ли он пришел сюда сегодня, а он удивленно смотрит и говорит, что это всего-навсего совпадение.