Сара Груэн - Уроки верховой езды

— …чтобы все подтвердилось официально. Ты ведь даже не спросил меня, хочу ли я, чтобы был сделан запрос…

— Что? Боже правый, какие тонкости! Слушай, ты на солнце перегрелась…

— Вот еще!..

Я уже кричу, кричу во все горло, точно скандальная торговка на рынке. Я сама понимаю, что это за пределами здравого смысла, но поделать ничего не могу. Меня понесло.

Под лестницей возникает Карлос. Он обеспокоенно смотрит на нас.

— А тебе какого рожна тут надо? — ору я на него, и он мигом исчезает из виду.

— Господи, Аннемари, парнишка-то чем провинился?

— Верно, ничем, — говорю я с горечью. — Это ты накосячил.

Он смотрит на меня, хмуро сдвинув брови. Потом спрашивает:

— Зачем тебе это?

Я чувствую по его тону, что он ждет, не пойду ли я на попятный. Поздно — я перешагнула черту.

— А затем!.. — рявкаю я.

— Богом клянусь, Аннемари, — говорит он, — ты самая невозможная женщина, какую я видел.

— А ты… ты только что отнял у меня брата моего Гарри…

Дэн поднимается и какое-то время стоит неподвижно. Потом с разворота всаживает в стену кулак. К потолку устремляется тонкая трещина. Я невольно отшатываюсь. Дэн спускается по лестнице и заворачивает за угол, так и не добавив больше ни слова.

Я визжу от бессильной ярости и тоже бью кулаком в стену. В руке взрывается боль. Она удивляет меня и приносит неожиданное облегчение…

Я его спрячу. Я стану отрицать, что он здесь вообще когда-либо был. Пусть являются с ордером и сканируют хоть всех лошадей. Это не сразу им в голову придет, только после того, как они сообразят, что сотрудничать я не намерена. А я уж позабочусь, чтобы они как можно дольше об этом не подозревали. Пока они там выправят все бумаги и получат свой ордер — я молчу уже про сканер давным-давно устаревшего типа, — Гарра будет далеко отсюда. Очень, очень далеко.

Я скажу, что его у меня украли. Я заявление в полицию отнесу. Я его укрою в…

А где, собственно?

У Дэна? Вот уж нет. Если будет сделана хотя бы попытка отобрать у меня Гарру, я с Дэном до конца дней своих разговаривать откажусь. Да и не станет он мне помогать прятать коня. Он у нас такой весь из себя правильный, такой высокоморальный и законопослушный. Где ему понять, что в жизни находится подходящее место и время решительно для всего, в том числе и для обмана…

Все так, но проблема-то остается. Где прикажете укрывать одноглазого коня, да притом полосатого?

Я брожу по пастбищу, точно тигрица в клетке, и тут меня осеняет замечательное решение. Я прижимаю ладони ко рту, чтобы не заорать, и хлопаю себя по карманам в поисках ключей. Нигде ничего. Наверное, я их на крючке у кухонной двери оставила.

Через несколько минут я распахиваю заднюю дверь и врываюсь на кухню. Останавливаюсь и перегибаюсь в поясе, пытаясь отдышаться после стремительной пробежки. Ева сидит за столом, листает журнал. Больше никого не видно. И никаких признаков ужина.

Я спрашиваю:

— А бабушка где?

— Без понятия, — отвечает Ева. — Фургон тут, а ее самой что-то не видно.

Я пересекаю кухню, даже не сняв рабочих сапог, и замираю в дверях.

— Мутти? — громко окликаю я, высунувшись в пустой коридор. — Мутти?

Секунду спустя дверь в столовую приоткрывается, и сквозь щелку я вижу лицо матери.

— Ш-ш, — произносит она, хмурясь. — Тихо! Папа уснул.

— У вас все в порядке?

Я вытягиваюсь на носках, силясь заглянуть в щелку.

— Все нормально, — отвечает она и тянет к себе дверь, перекрывая обзор.

— Ты точно уверена?

Я пытаюсь что-то увидеть поверх ее головы.

— Точно. Но ты не могла бы ужин приготовить?

— Мутти! Нет!

Она сурово смотрит на меня, серые глаза не мигают.

— Мутти, мне никак! Мне надо кое-куда съездить…

— Аннемари, я тебя прошу.

— Ну Мутти…

Я вглядываюсь в ее глаза и вижу, что надежды никакой.

— Ладно. Приготовлю…

— Спасибо, Liebchen, — говорит она, и дверь щелкает, закрываясь.

Да уж, Liebchen…

Я возвращаюсь на кухню. Я в полном отчаянии. Мне решительно некогда заниматься каким-то там ужином. У меня и так гонка со временем, потому что из страховой компании вот-вот позвонят. Или пришлют своих представителей. Может, мне взять Еву с собой и по дороге перекусить какой-нибудь пиццей? Да, но тогда придется ее во все посвятить…

Я совсем забыла про Жана Клода — а он выбирает именно этот момент, чтобы войти в заднюю дверь. Он обозревает кухню и, точно как я несколькими минутами ранее, замирает в изумлении: где ужин?