Ганс Кирст - Фабрика офицеров

— Я считаю этого человека слишком упрямым.

— Это неплохое начало, — сказал Бирингер.

— Я вовсе и не думаю начинать что-либо подобное, — резко сказала Сибилла Бахнер.

— А почему, собственно говоря, «не думаю»? — ласково ответил адъютант, давая девушке возможность хорошенько подумать над этим. — Вы знаете, как я вас высоко ценю, фрейлейн Бахнер, а моя жена любит вас, как сестру. И поэтому мы тревожимся о вас. Вы работаете слишком много. Вы слишком часто пребываете в одиночестве. Может быть, было бы гораздо лучше, если бы вы позволили себе немножко развлечься, а?

Сибилла Бахнер открыто посмотрела на адъютанта. Гладкое, чуть бледное лицо Бирингера было очень невзрачным. Он немного походил на кандидата на должность преподавателя. И ни в коем случае не относился к тем, кого называют военной косточкой. Но он был человеком с шестым чувством на все, что касалось генерала. Он заменял генералу счетную машину и целую стопу блокнотов; он освобождал его от уймы пустой работы.

— Господин Бирингер, — сказала Сибилла Бахнер, — моя работа здесь целиком занимает меня. Я не желаю никаких развлечений.

Адъютант сделал вид, что углубился в документ.

— Ну да, — сказал он затем протяжно и осторожно, — это в принципе нас устраивает. Генерал тоже занят лишь своей работой и больше ничем. Он тоже не желает никаких развлечений.

— Пожалуйста, избавьте себя от подобных ненужных замечаний, господин Бирингер, — сказала Сибилла Бахнер возмущенно.

— Охотно, — сказал адъютант, — очень охотно, поскольку они действительно не нужны. Поверьте, фрейлейн Бахнер, я знаю генерала уже длительное время, задолго до того, как вы узнали его. Вы должны поверить, что у него нет личной жизни и он не хочет ее иметь. И если вы умная девушка, то найдите себе своевременно кого-нибудь, кто отвлечет вас от возможных напрасных надежд — этого обер-лейтенанта Крафта, например. Разумеется, при условии, что мы сохраним в школе этого Крафта. Но это решает генерал.

— Господин генерал, обер-лейтенант Крафт по вашему приказанию прибыл!

Генерал-майор Модерзон сидел за письменным столом, стоявшим точно против входной двери. Расстояние между ними составляло семь метров; тут лежала примитивная, зеленая, сотканная из веревок дорожка. Перед столом стоял единственный стул с жестким сиденьем.

Генерал, не прерывая своей работы — он делал выписки из документа — и не взглянув на Крафта, сказал:

— Подойдите, пожалуйста, ближе, господин обер-лейтенант Крафт. Садитесь.

Крафт послушно сел. Он посчитал, что Модерзон с ним слишком церемонится. Он ожидал двух-трех вводных и в то же время заключительных слов — коротких, сильных, — на неподдельном жаргоне чистокровных военных.

Но на сей раз у генерала, по-видимому, было время. То, что он называл Крафта не только по имени и чину, но к тому же настойчиво говорил ему «господин», — все это не имело большого значения. Эти слова были связаны лишь «с соблюдением формы». И это была одна из тех условностей, соблюдению которой генерал придавал особое значение.

— Господин обер-лейтенант Крафт, — сказал Модерзон. При этом он впервые посмотрел открыто на своего посетителя — абсолютно бесстрастным, но испытующим взглядом специалиста, в высшей степени владеющего своей особой областью, — известно ли вам, почему вы были откомандированы в военное училище?

— Никак нет, господин генерал, — правдиво ответил обер-лейтенант.

— Не считаете ли вы, что вас в эту команду привели ваши способности?

— Не думаю, господин генерал.

— Вы не думаете? — протяжно спросил Модерзон. Такие слова он воспринимал неохотно. — Офицер не думает — он знает, он считает, он придерживается точки зрения. Так как же?

— Я считаю, господин генерал, что мои способности для этого прикомандирования не играли решающей роли.

— Что же в таком случае?

— Какой-то офицер из нашей части должен был быть откомандирован, и выбор пал на меня.

— Без причин?

— Причина мне неизвестна, господин генерал.

Обер-лейтенант Крафт чувствовал себя сейчас не совсем в своей тарелке. Он был готов к крепкой головомойке со стороны генерала, а не к допросу. Он попытался отреагировать самым проверенным на опытных солдатах способом: он притворился глупым, отвечал по возможности кратко и не упускал случая согласиться для вида с мнением своего начальника.

Такой метод обычно сберегал время и нервы, но не у Модерзона.

Генерал пододвинул к себе один из листков, лежавших на письменном столе, и спросил: