Ганс Кирст - Фабрика офицеров

— Подобный случай, господин генерал, — сказал после долгого раздумья Вирман, — требует, по моему мнению, все же большего, чем обычное войсковое расследование. Поэтому я посчитал своим долгом оказать господину капитану Катеру необходимую помощь. Так как в данном случае дело идет не об обычных происшествиях, которые могут случаться ежедневно, как, например, невыполнение приказа, обворовывание товарищей или дезертирство, — здесь даже незначительная деталь может играть решающую роль с юридической точки зрения.

— Господин Вирман, — сказал генерал, не повышая голоса, но очень резко, — мы здесь находимся на ужине.

Старший военный советник юстиции захлопнул рот, как на шарнире. Его и без того тонкие губы превратились в щелочку. Он заметно покраснел, ибо почувствовал себя как ученик, подвергшийся назидательному нравоучению перед всем классом, а этого с ним со времен шестого класса не случалось. Офицеры с видимым удовольствием, хотя и с надлежащей сдержанностью, наслаждались зрелищем.

Генерал продолжал есть как ни в чем не бывало. Обер-лейтенант Крафт отложил в сторону нож и вилку и впервые посмотрел на Модерзона внимательно: он увидел удлиненный угловатый череп, как бы вытесанный из грубого камня, однако выполненный четко и обозримо, несколько глубоких складок, шедших от переносицы мимо рта к подбородку, серые, как скала, глаза, высокий лоб под коротко остриженными белыми волосами. Крафту показалось, что генерал напоминает ему благородного, но непонятного по своей сути тракенского жеребца.

— Приятного аппетита, господа, — сказал генерал и поднялся.

— Приятного аппетита, господин генерал! — ответил офицерский хор.

— Запланированная учебно-тренировочная игра, — объявил деловито адъютант, — состоится здесь, в этом зале, через пятнадцать минут.

— Ну, господин старший военный советник юстиции, — дружески спросил капитан Федерс, — как вам понравился ужин?

— На мой вкус, он был слегка переперчен, — ответил Вирман и хохотнул, претендуя на наличие юмора. Но в смехе его не было ничего естественного.

Большинство офицеров вернулись в фойе, хотя бы для того только, чтобы уйти из поля зрения генерала. Они использовали перерыв, чтобы выкурить еще по одной сигарете. К тому же они пытались получить информацию о предстоящей учебно-тренировочной игре, и, естественно, в первую очередь через капитана Федерса.

— Господа, — сказал Федерс, отклоняя их вопросы, — я тоже не в курсе дела. Откуда мне знать, что должно происходить при возникновении пожара в казарме? Только тогда, когда я буду знать подробности этой игры, мне могут прийти в голову те или иные ходы. Но ведь я не ясновидящий, хотя и являюсь преподавателем тактики в военной школе.

Беспокойство среди офицеров росло. Между ними клубились облака дыма. Некоторые заглядывали через открытую дверь в столовую, которая была превращена ординарцами в своеобразную классную комнату: на заднем плане стояла доска, перед нею две подставки для карт, а впереди стол генерала — наподобие кафедры. Столы и стулья офицеров были расставлены как школьные парты.

— Во всяком случае, — заметил старший военный советник юстиции Вирман, — я доволен хотя бы тем, что это мероприятие меня не касается.

— А еще более довольны вы были, вероятно, если бы получили разрешение заняться поближе тремя решительными в своих действиях девушками, не так ли?

— Господин капитан Федерс, — ответил Вирман, придавая разговору серьезный тон, — для меня ведь вопрос носит чисто деловой характер, и дело не в трех сомнительных созданиях женского рода.

— Но ведь одно нельзя отделить от другого.

— Господин капитан, я же юрист!

— Именно поэтому, — бросил реплику Федерс. — Если бы вы были медиком, скажем, психиатром или же гинекологом, тогда я бы, пожалуй, сказал себе: ну да, это ведь его работа, он к этому привык. Но если появляется юрист, который до этого брал на зубок лишь старых вояк, а теперь должен заглянуть под юбку трем молодым девушкам, я могу лишь, уважаемый, отнестись к этому с определенным подозрением и даже скептически.

— Мне не нравится ваша фантазия, — сказал Вирман холодно. Ему хотелось добавить: «которая похожа на фантазию генерала». Но он промолчал. Он с достоинством нес свои подозрения и не забывал их. Он уже раскусил офицеров подобного сорта. Такой человек, как этот Модерзон, сознательно или несознательно вызывал упаднические мысли. Уже только из принципа он, Вирман, должен был рассматривать подобных людей как чрезвычайно сомнительных.