Е. Бирман - Протоколы с претензией

– Да! Они наплевали на Африку! – воскликнул разгоряченный собственным красноречием Я. Б., проследив за направлением его обвиняющего перста, решил, что он упирается в город Париж.

– Они, но не я, – продолжил Я. с воодушевлением. – И вот к чему я пришел. Я пришел к идее АФРОСИОНИЗМА.

– Афросионизм – это любопытно, – заинтересовались члены Кнессета Сионизма Российского. – Значит, ты – пророк возрождения африканской нации, которая, как известно, является колыбелью человечества.

– Я. Теодор Герцль, – провозгласил Б.

– Если захотите, это не будет сказкой, – гордо выпрямился Я. – Лично я верю в возрождение Черного Континента. И у меня даже есть конкретный план.

– И в чем же он состоит? – осторожно спрашивает Баронесса, понимая, что не существует планов, не требующих расходов.

– Проблема, как всегда, в материальных средствах, – оправдывает Я. ее опасения, – я предлагаю для этой благородной цели интернационализировать под эгидой Организации Объединенных Наций все нефтяные запасы Ближнего Востока, а деньги от продажи нефти потратить на образование детей в Африке.

Идея встречается бурным восторгом в Кнессете Благородного Призыва. Кнессет тут же принимает резолюцию об увековечении памяти Я. Теодора Герцля Африканского.

– Это должна быть конная статуя – Я. Теодор Герцль Африканский на чистокровном арабском жеребце, – предлагает Б.

У самого Б. меньше возрастных накоплений в весе, чем у Я., и у него правильнее черты лица. Он лучше смотрелся бы на арабском жеребце. Но он не был ни в Америке, ни в Африке, и не его посетила идея афросионизма.

– А лошадь орловской породы не подойдет? – пытается сэкономить Баронесса.

Члены Кнессета Щедрого Созыва хватаются за голову.

– Ты разрушаешь пафос становления новой нации, – шумят они.

– Ладно, ладно, – отбивается Баронесса, морща нос.

– А где установим статую? – спрашивает склонный к определенности А.

Сухощавый А. легко ассоциируется с определенностью, хотя внимательный человек довольно скоро почувствует в этой его определенности некоторую ломкость. Впрочем, разговорить его не так просто. Он предпочитает внимательно и серьезно смотреть в глаза собеседника и слушать. И хоть он значительно выше всех остальных членов Кнессета Зеленого Дивана, очень худ и совершенно плосок, эта особенность придает ему нечто женственное. Кроме того, из всех мужчин – он единственный, на чьей коротко стриженной голове генетика не образовала даже малого полуостровка лысины.

– Конечно, в Уганде, – без раздумья отвечает Кнессет, – на несостоявшейся родине сионизма.

– Господа, я думаю, у меня есть и кандидатура, подходящая для реализации плана, – сообщает Я.

– И кто же это? – интересуется А., принявший близко к сердцу дела африканского континента.

– Отгадывайте, – предложил Я. – Личность, связанная отдаленными корнями с Африкой и владеющая русским языком.

– Пушкин! – объявил В.

Он тоже, как и А., обычно краток.

– Пушкин вознес Россию, а Европа его погубила, – Б. забрасывает эту несерьезную реплику, лишь бы лишний раз уязвить Европу, к которой у него накопилась масса претензий. У него, помимо претензий к Европе, очень живые глаза. Он явно не из тех, кто станет тщательно взвешивать формулировки и продумывать законченные фразы. Ему проще позже поправиться, если только вожжа не попадет ему под хвост и он не станет отстаивать безнадежную позицию, чем Я., его вечный оппонент, может воспользоваться, а может и нет – под настроение.

– Тепло, – сказал Я., – вы на правильном направлении. Этот пример лишний раз показывает, насколько африканское происхождение и владение русским языком могут оказаться полезными для великих свершений. Но для Африки и этого мало. Эта личность должна быть женщиной. Ведь где находятся самые счастливые страны мира? В Скандинавии. А почему? Да потому, что половина власти там принадлежит женщинам. А вторая половина все еще принадлежит мужчинам и склоняет их к суициду. В Африке, колыбели человечества, прежде всего, должен быть установлен самый разумный и справедливый строй в мире – матриархат. Оттуда он распространится на весь мир, как когда-то оттуда расползлось человечество.

– Кондолиза, – озарило В.

Он единственный, на чьем теле можно разглядеть бицепсы, когда он надевает рубашку с короткими рукавами летом. Но и у него мускулатура выглядит несколько размытой не столько инженерной малоподвижностью, сколько отсутствием педантичности и недостатком постоянства в характере.