Когда Я., Баронесса и мальчик уже сидели на вокзале Линца, ожидая поезда в Вену, Я. заметил миниатюрную мышку, шмыгавшую между шпалами и рельсами. Он рукой указал на нее мальчику и Баронессе.
– Что она здесь делает? – изумленно спросила Баронесса, и на ее лице отразились испуг и желание немедленно поджать под себя ноги.
Мальчик, напротив, испытывал энтузиазм от неожиданной встречи и даже попытался угостить фройляйн мышку печеньем, но фройляйн нырнула под затрясшийся рельс, и поезд, прибывший из Зальцбурга по пути в Вену, раскрыл перед ними двери вагона второго класса.
Когда Я., Баронесса и мальчик вернулись домой, вся компания уже была в сборе. Они обменивались подробностями операции, а мальчик рассказывал бывшему полковнику Б. о встрече с мышкой.
Полковник, в свою очередь, рассказал о том, что пока он сидел в засаде в парке города Линца, у его ног устроилась белка и трудилась над чем-то, что она подняла с земли. Словно она нашла монету в два евро и отчищает ее от налипшего грунта. Она была очень похожа на мышь, но только с таким карнавальным, пушистым хвостом, рассказал Б., но дальше, забывшись, он стал рассуждать о чем-то, что показалось мальчику недостаточно интересным. Котеночек и Баронесса, слегка приведшие себя в порядок после дороги, отправились со спасенным мальчиком к его родителям.
– Разве все дело в хвосте? Разве из-за хвоста белка пользуется всеобщей любовью, чего никак не скажешь о мыши? – вопрошал тем временем Б. оставшихся в салоне мужчин. – Хотя найдется в мире немало людей, преодолевших свое отвращение к мыши. Или все дело в том, что о белке достоверно известно, что она не будет, забиваясь в глухие углы, обшаривать наш дом, не лишит нас покоя, пробежав однажды по подушке и задев наши волосы, пока мы засыпаем?
Но разве она виновата в том, что она мышь, спрашивал себя Б. А разве мы виноваты в том, что мы только люди, отвечал он себе вопросом на вопрос. Я., прислушивающийся к рассуждениям полковника о жизни грызунов, замечает, что так много усилий потрачено на то, чтобы человек был не просто человек, а человек разумный и терпеливый, столько успокаивающих уколов воткнуто в задницу племенному инстинкту. И ты думаешь, что кто-нибудь рискнет пустить насмарку семидесятилетний курс лечения европейской племенной чумы? Ты хочешь рискнуть? Не хочу, говорит Б. тоном, которым он обещал бабушке не бегать по квартире так быстро, что у нее от этого мелькает в глазах, и не кричать так громко, что у нее закладывает уши. Так к чему этот бунт против европейской терпимости, спрашивает Я. Нет ответа у задумчивого Б. в данную минуту. Уже получасом позже он сбрасывает с себя эту задумчивость и объявляет Я., что и он сам, и Я., и Кнессет Зеленого Дивана, и все прогрессивное человечество живут в эпоху заката постнацистского синдрома. Дальнейшее упорство в проведении в жизнь идеи многокультурного общества может привести к возрождению нацизма. Разумеется, не там, где он зародился, а, скорее, в среде его победителей и жертв. Разве оправданными оказались трагедии на пути воплощения идеи социальной справедливости, которая к тому же провалилась в итоге, спрашивает он Я. Разве красота идеи гармоничного могокультурного общества, чья осуществимость пока нигде не доказана, стоит таких временных побочных эффектов, как Холокост или судьба армян в Турции. Я хоть и ощущаю ответственность за судьбы мира, но мне, прежде всего, страшновато за энтузиастов-евреев, продвигающих эту идею. Ну вот, Б. – опять завел шарманку, вздохнул Я. Но полковник в отставке гнет свое: ведь пока либеральный еврейский профессор, прикрыв глаза, возносит в небо песнь о всеобщей любви (прежде всего, конечно, – к себе, такому чудному), у него, как у глухаря, притупляется слух. Из этого состояния его выводит только хлопок по уху, которым награждает его кто-нибудь из уставших слушателей, на потеху всем утверждая, что уважаемый профессор только что пукнул от избытка воодушевления и что так не ведут себя в общественном месте. Уверяю тебя, горячится Б., он от такого душевного напряжения рано или поздно и в самом деле пукнет.
– Многокультурность – болезнь общества, – заявляет Б., доктор по национальным заболеваниям, – и когда она уже является свершившимся фактом, то лечить ее, конечно, нужно терпимостью, обеспечивая максимальное качество жизни, которого можно добиться при хронической болезни. Но что верно для любой болезни, верно и для этой: лучшее средство от нее – профилактика. Львами, змейками и другими народами лучше любоваться и любить их с безопасного расстояния. А под руководством опытного инструктора льва можно погладить, а змейке подарить кузнечика.
Читать дальше