Казис Сая: Клеменс

Староста спускаться к реке не стал, распрощался у ворот: черным пожал руки, а белого похлопал по плечу. Жандармы же, испугавшись такого скопления народа, принялись кричать лодочнику, чтобы он подогнал лодку ближе к ним, а не туда, где стояли в ожиданье люди.

Но провожающие пустились бежать вслед за лодкой по берегу. Обступив Алялюмаса, одни плакали, другие хватали его за руки и умоляли простить их. А жандармов упрашивали отдать дегтярю хлеб, колбасу и еще вот этот кисет с табаком…

Алялюмас опять же кивал головой, благодарил людей и говорил, что не держит зла ни на кого из них. Ведь мы братья, сказал, стыдно таить в душе злобу, прощаясь… Должнику старик велел не сокрушаться и поиграть людям, покуда не разошлись.

Музыкант хотел сказать Алялюмасу еще что-то, и не только он, все хотели, но не успели. Лодка уже отчалила от берега и все быстрее неслась по течению, унося белого Алялюмаса вдаль, мимо зеленых дубрав, в черную неволю.

Должник продолжал бежать следом по берегу.

– Алялюмас! – кричал он. – Как отец родной, скажи! Что мне делать? Я уже трижды должник, что мне делать? – кричал музыкант.

– Возвращайся! Возвращайся! – махал в ответ Алялюмас. – Люди ждут! Поиграй им! Может, и я еще услышу!

– Я в тройном долгу! – не унимался Должник. – Как мне жить, скажи!

Алялюмас попросил одного жандарма, у которого глотка не была забита мукой, крикнуть за него. И жандарм ответил словами Алялюмаса:

– Живи и радуйся! Хороший ты человек, раз люди добрые тебе в долг давали!

– А ты им даром раздавай! – добавил белый.

– А ты им даром раздавай! – громко прокричал черный.

Лодка уплыла, превратившись вдалеке в щепку с двумя черными жуками и белым перышком. А люди все махали ей вслед с обрыва, пока не вернулся Должник. Он запыхался от бега: спешил, чтобы успеть поиграть для Алялюмаса. Неман-то в том месте словно лось: бежит-бежит по лесу, потом увидит вдруг широкие луга, поля – и прыг назад, в лесу оно уютнее.

И вот уже пуща разносит песню Должника – от сосны к сосенке, от горки к пригорку, от валуна к камушку:

Вырвались у людей сердца из груди, словно птицы из клетки, и взлетели высоко над домами, стадами, ребятишками, над неполотыми огородами, над телегами без ободьев, забытым в печи хлебом, нестрижеными овечками… Над тревожными снами прошлой ночи и заботами сегодняшнего дня.

Люди поголосистее потянулись к Должнику и запели с ним вместе. Другие отошли в сторонку, чтобы спокойно послушать, поразмыслить, попытаться уяснить себе что-то не совсем понятное, прикоснуться к чему-то неосязаемому…

И все же то один, то другой вставали и потихоньку уходили – звали дела: пора было к малым детям, корову доить, ужин готовить. Но до заката слышна была доносившаяся с берега мелодия:

Староста Даунорас и тот не вытерпел – вышел поглядеть, послушать людские пересуды. Не успел спуститься с холма, вдруг видит: плывет враскачку по Неману судно купеческое! По бокам зелено-красные полосы – ни дать ни взять яичко пасхальное.

Заслышав звуки музыки и увидев столько народу, купцы стали потихоньку причаливать к берегу. На тяжело нагруженном корабле под полосатым навесом трубно ржал белогривый рысак в яблоках…

1971