Дмитрий Тростников - Знаменитость

— Похож! — воскликнул кто-то в очереди.

А Алеша еще и заговорил невнятным голосом Брежнева. Точно копируя его косноязычные интонации. При этом он, как бы невзначай, поворачивался лицом ко всем участкам очереди, чтобы каждый из томящихся в ожидании пива мог разглядеть точность его пародии. Я знал этот анекдот, но Алеша где-то с середины приплел кусок другой смешной истории. И еще раз продемонстрировал, как Леонид Ильич шествует на трибуну мавзолея, уже вне всякого сюжета. Он тянул анекдот, откладывая его развязку, импровизируя и заставляя слушателей смеяться на каждом неожиданном повороте сюжета.

— …а секретарша и отвечает Брежневу: «Дорогой Леонид Ильич! Кормят меня в Белом доме хорошо, не обижают… Вот только мой новый шеф Рейган требует, чтобы я одевала юбку все короче и короче. Так что скоро станут видны мои волосатые яйца и кобура…» — наконец выпалил Алеша.

«Разогретая» очередь грохнула хохотом.

— А теперь еще про Петьку и Василь Иваныча расскажу! — воодушевленный успехом, заявил Алеша. — Или лучше про Вицина-Моргунова-Никулина?..

Но тут заветное окошечко открылось, и угрюмая продавщица начала отпускать пиво раньше, чем ожидалось. Очередь задвигалась.

— Фингал-то откуда?.. — поинтересовался у Алеши немногословный здоровяк, стоявший ближе других.

— Ментовской беспредел, — всплеснул руками Алеша, жестом трагического клоуна. — Так отоварил нас здешний начальник…

— Ладно, рассказывай дальше, про Петьку и Василь Иваныча! Беру вам пива. Насмешил, — кивнул здоровяк.

И через две минуты Алеша уже бережно сдувал с края своей кружки приставший тополиный пух.

— «Жигулевское»!.. — произнес он мечтательно.

Мы стояли за шатким буфетным столиком, который приволокли за ларек на улицу алкаши, наверное, после ликвидации какой-нибудь ближней забегаловки.

— Ну, ты артист, — польстил я.

— Куда там, — он горько усмехнулся. — Настоящих артистов записывают на грампластинках фирмы «Мелодия». Артистам цветы дарят, а мне только водку подливают. Наверное, у меня даже на похоронах блатные песни играть будут вместо похоронного марша? А я ведь этого, правда, очень боюсь. Уж лучше «Лебединое озеро»…

Наверное, в тот момент я впервые посмотрел на него не как на придурка и пропойцу, способного испортить все, к чему он прикасается. А просто как на заблудившегося ребенка. Загнавшего себя в темный угол и впопыхах старающегося забыться от страха и плохих предчувствий. Прикрываясь, как единственной защитой, своим странным, недоделанным талантом, который проблескивал иногда в нем.

— Знаешь, чего ужасно не хочу? Когда умру, спросят потом: «А кто же такой был этот Алеша Козырный?» — «Да вроде тот, который ничего не умел, кроме: Лам-ца! Дри-ца! Оп-ца-ца!» — он все-таки нашел силы для улыбки. И картинно смешно передернул штиблетами под столиком. — Прикинь? И ничего, кроме этого, от меня не останется!.. А я ведь всегда мечтал, как стою на сцене. Передо мной зрительный зал, полный, битком. Сам я в белом костюме, выхвачен с двух сторон яркими прожекторами!.. — Алеша даже сделал небольшую паузу, как будто смакуя возникшую в его мечтах картину.

Он залпом допил и отставил свою кружку.

— В общем, я понимаю, что никогда не будет у меня такого зала, — усмехнулся он. — А тут в Киеве случилась подпольная гастроль, и гонорар хороший за запись дали. И я решил — пусть не будет у меня концертного зала, так хоть белый костюм, как в мечтах, могу я себе позволить?.. Свели киевские знатоки со старым евреем-портным. Снял он с меня мерку. И пока мы альбом писали, он шил.

Алеша приподнял руки, демонстрируя фасон погубленного пиджака.

— Только позавчера утром первый раз надел его. Обрадовался. Выпил, конечно… А теперь уже никакая химчистка мой костюмчик не возьмет… То есть моей мечте жить было отпущено меньше двух дней, — подвел Алеша грустный итог. — И дни-то эти не помню толком. Были они счастливые или какие? Даже вкус ощутить не успел по пьянке, — пробормотал он, виновато улыбнувшись.

В этот момент от соседней кампании, пробавлявшейся пивом на пустых деревянных ящиках, отделился тип в пиджаке, наброшенном на голое тело.

— Слышь, Козырный! Ты петь обещал? — обратился он к Алеше. — Задушевное можешь? Чего должны будем?

— Бесплатно спою. Ну, может, пивком еще угостите? — махнул рукой Алеша. — Про мечту спою. Недавно появилась песня. «А все хорошее не забывается, а все хорошее и есть — мечта»! — продекламировал он. — Отличная песня. Слов, правда, всех не знаю… Гитару только пусть кто-нибудь принесет! А то, какая песня без гитары?..