Нагиб Махфуз - Осенние перепела

— Но ведь я здешняя.

— У тебя нет родственников?

— Конечно, есть, но я не могу к ним возвратиться.

— Боишься встретиться с ними?

— Они живут в Танте, я сама оттуда родом.

Раздраженный затянувшимся разговором, Иса оборвал ее:

— Ну, как хочешь. У меня нет больше времени…

Она вышла в другую комнату, чтобы одеться.

«А ведь между нами есть что-то общее, — подумал Иса. — Общество не признает нас».

Женщина возвратилась. Она, по-видимому, отчаялась в своих попытках добиться расположения Исы. Увидев семейную фотографию, висевшую на стене, спросила:

— Твои родные?

Невольно рассмеявшись, Иса сказал:

— А ты плутовка!

Она тоже заулыбалась. Затем, сделавшись серьезной, поинтересовалась:

— Ты из Александрии?

— Нет…

— Работаешь здесь чиновником?

— Похоже на то… Эх, ты, следователь! Хватит, пошли…

Она попросила денег. Он дал ей совсем немного и в первый раз за это утро пожалел ее.

Вместе они вышли из квартиры и расстались возле самого дома на улице. Чувствуя голод, Иса направился в ближайшую закусочную. Потом зашел в первый попавшийся кинотеатр: надо было как-то убить время между тремя и шестью часами. После кинотеатра посидел немного в кафе, прочитал вечернюю газету. Около девяти часов вечера направился в ресторан, где был накануне. Послушал музыку, понаблюдал за танцующими, выпил коньяку, захмелел. Захотелось вновь услышать голос таинственного собеседника, поносящего весь мир. Потом вспомнил Самира. И, как бы продолжая с ним разговор, тихо сказал:

— Ты знаешь, мне тоже захотелось приобщиться к суфизму…

Улыбнулся. Затем обратился к самому себе:

— Ты не думаешь о будущем… Конечно, надо передохнуть после перенесенного… И не огорчайся, что ты так ничтожен — такова судьба…

Около полуночи отправился домой. Подойдя к дому, он заметил темную фигурку, сидевшую у входа. Это была ночная знакомая. Она легко вскочила ему навстречу. Иса удивленно всматривался в ее лицо, на котором застыла смущенная улыбка.

— Ты возвращаешься в свое обычное время, — весело сказала она.

После некоторого колебания Иса спросил:

— Что ты здесь делаешь?

Она осторожно взяла его под руку:

— Я ждала тебя… Думала: хоть бы ты пришел один…

Ее ласковый голос подействовал на него. Он несколько смягчился.

Уже подымаясь по лестнице, спросил:

— Как тебя зовут?

— Рири…

Иса засмеялся:

— Да, по имени сразу видно, что ты из Танты…

— В Александрии оно тоже встречается, — возразила она. Затем после короткой паузы добавила: — Чует мое сердце, что ты оставишь меня у себя, правда?..

Иса разрешил Рири остаться — уж очень ей этого хотелось. Но с самого начала он дал понять, что не потерпит никаких вольностей: человек он свободный, я она не должна вмешиваться в его дела — даже если каждую ночь он будет приводить новую женщину… Рири на все была согласна. Иса не мог не заметить, что с приходом Рири в доме многое изменилось. Она, казалось, вдохнула жизнь в запустелую обстановку уединенного жилища. Все засверкало чистотой. Стало веселее в этих стенах.

В новом платье, купленном Исой, она выглядела довольно привлекательной. Всем своим видом она выражала готовность повиноваться любому его желанию. Роль служанки (конечно, не госпожи) Рири исполняла легко и непринужденно. Старалась ничем не обременять Ису. Вместе ели, пили, курили — большего она не требовала, да и Иса не давал повода: никаких нежных слов, ничего…

— Я обо всех думаю плохо, — как-то признался он ей. — Такой уж стал. Мне не хотелось бы думать так же и о тебе!

Вскоре зима полностью вступила в свои права и погода окончательно испортилась. Вечерами Иса был вынужден сидеть дома. Нередко, уединившись, он погружался в чтение, иногда же они вместе слушали радио или болтали о разных пустяках. Часто ему казалось, что Рири — это символ его новой жизни, того дна, на которое он ныне опустился. В такие минуты он ненавидел ее и всячески старался уязвить. Ее полное округлое лицо искажала гримаса с трудом сдерживаемого гнева. Казалось, она вот-вот бросится на своего обидчика — так научила ее улица. Впрочем, Рири пыталась не проявлять своих чувств. Только дрожащие губы и гневный взгляд выдавали ее, говоря о внутренней борьбе.

Рири была неграмотной. Ее единственным увлечением было кино. Она помнила имена всех кинозвезд, знала массу песен из кинофильмов, собирала открытки с портретами любимых артистов и часами могла говорить о них.