Захар Прилепин - Чёрная обезьяна

Прознав о прибытии белой женщины, духовный наставник очень всполошился. Он тоже хотел получить деньги с Анжелины — это же был его воспитанник, хоть и пропавший два года назад.

За день до приезда Анжелины всю деревню прочесала полиция, у соседей отобрали даже ножи и мотыги.

Было очень смешно, когда приехал длинный кортеж с целым стадом вооруженных людей. Одного автомата хватило бы, чтобы напугать или убить всю деревню.

Анжелину вышел встречать старейшина. Духовный наставник стоял позади него. Ради такой встречи старейшина нарядился во всё лучшее: джинсы, майка с надписью „Boss“. На шею он повесил секундомер и калькулятор, которые когда-то взял у белых путешественников в обмен на услуги и хорошие советы.

Белая женщина была с охраной — через охрану старейшине передали пакеты с едой, и он ушел очень довольный, а духовного наставника просто оттолкнули. Он кричал и размахивал руками, зазывая усыновленного мальчика, как родного сына, но тот отворачивался, а потом заплакал.

Анжелина, наверное, подумала, что ее новый сын не хочет уезжать из деревни.

А новый сын пугался, что его привезли обратно и хотят оставить.

Он поговорил только с Президентом, после чего всегда быстрый Президент подбежал к Анжелине и сказал, что тоже хочет стать ее сыном.

Она дала ему конфету.

Другой важный случай был спустя три года, когда нас навестили врачи, не понимающие границ.

Они стояли в деревне несколько дней, давали всем вкусные таблетки и брали взамен немного крови.

Старейшина сказал, что нельзя отдавать им кровь. Я видел, как ему принесли ветчины, он попросил еще белый халат и шприцы и, получив это, больше ничего не говорил.

Врачи взяли кровь у моей матери, а потом сказали ей, что у нее такая болезнь, с которой не живут.

Мать засмеялась и сказала:

— Что, есть такие болезни, с которыми живут вечно?

Они всерьез думали, что мы не знаем про болезнь, которую придумали белые, чтобы убить всех черных.

К нам в дом болезнь привез из города отец и сам передал ее матери.

Про это не знал только младший мой брат, поэтому он спросил:

— Мама, ты не умрешь?

Когда врачи уехали, отец с матерью стали жить как и прежде.

И вся деревня стала жить как раньше, пока не пришла весть о повстанцах.

За три дня все жители разошлись в разные стороны. Кто-то уехал в город, хотя что там было делать без денег и родни. Кто-то ушел в другие, дальние селения.

Мы, одни из последних, собирали свои вещи. Отец никогда никуда не торопился. Помню, что поработать в городе он хотел с тех пор, как родился младший брат. Когда брату исполнилось три года, отец уехал на десять дней.

Мать хотела взять с собой в джунгли котелок, а отец не хотел — котелок пришлось бы нести ему, потому что мать несла младшего брата в руках, а тюк с вещами, лепешками, сушеной рыбой и кукурузой на голове.

— Кому нужен твой дырявый котелок? — сказал отец. — Повстанцы не возьмут эту дрянь.

Отец хотел нести только большой нож.

— Хоть бы кто-нибудь пришел и убил нас всех, — сказала мать.

Отец ничего не ответил на ее слова.

— В чем мы будем варить еду? — спросила тогда мать.

Отец задумался, морщась и часто сплевывая на землю.

Тут пришел Президент из семьи Банеле. Он сказал, что отстал по дороге в соседнюю деревню, испугался и решил вернуться.

Я не поверил, потому что Президент никогда ничего не пугался.

Отец мой не обрадовался своему незаконному сыну, а я ему обрадовался. Мой родной брат был намного моложе меня, а Президент — хоть и меньше ростом, но немного постарше, поэтому мы часто играли с ним. Президент умел ловить птиц, и потом мы вытягивали из них перья, считая на пальцах, сколько перьев нужно потерять птице, чтобы она догадалась умереть. Еще он ловил водных крыс, которых мы подолгу били древесными прутьями: спустя несколько часов крысы становились мягкими, как мох, и сгибались во все стороны.

Президента не любил его отец, Банеле, потому что не был ему отцом. И даже мать Президента не очень любила, потому что он не был сыном ее мужа. Президент ел самым последним в их семье, хотя во всех семьях последними садятся к столу девочки. И родня, к которой они шли, тоже не любила Президента, вот он и вернулся.

Мать, подумав, сказала, что котелок понесет Президент.

— Я сам понесу! — сказал отец, сразу ставший очень злым.

Мы поднялись и пошли в джунгли. Отец всё никак не мог решить, в какой руке ему нести нож, а в какой котелок. Мне казалось, что котелок он сейчас забросит куда-нибудь, но в эту минуту нам навстречу вышло несколько повстанцев, и нож у отца сразу забрали. С одним котелком ему сразу стало проще.