Бернгард Келлерман - Город Анатоль

Можно было очень ясно расслышать, как у него изменился голос, когда эта рыжая потаскушка вошла к нему в кабинет. Это, верно, девица из «Парадиза». Ксавер и Барбара завозят их десятками. Они скоро перезаразят весь город!

Карола Кениг из Вены, необыкновенно красивая, крупная женщина, с золотисто-рыжими крашеными волосами, была действительно приглашена несколько дней назад на службу в «Парадиз» в качестве заведующей баром. Однако она хотела расторгнуть договор с Ксавером и потребовать уплаты убытков. Ксавер предложил ей приехать, не объяснив точно, какую работу она должна будет выполнять. Рауль обещал Кароле Кениг переговорить с Ксавером. Быть может, удастся добиться какого-нибудь соглашения между ними. Вся беседа продолжалась не более пятнадцати минут. Рауль говорил громко и отчетливо, чтобы Ольга могла слышать каждое слово, если она подслушивала, в чем он был уверен.

За обедом Ольга сидела со злым, застывшим лицом. Она не произнесла ни слова. Потом отправилась на так называемый «дамский чай», а вечером опять ушла из дому. Рауль работал, а затем пошел к Феликсу поболтать с ним часок. Феликс расщедрился и принес из погреба бутылку старого вина. Рауль провел прекрасный, спокойный вечер. Феликс говорил о возможности сноситься по радио с другими планетами. Всё это было очень интересно, но Рауль слишком устал и не мог внимательно следить за ходом мыслей брата.

Когда Рауль вернулся, Ольга была уже дома и спала. Рауль разделся осторожно, чтобы не разбудить ее. Но когда он лег, Ольга, которая, видимо, только притворялась, что спит, сейчас же проснулась. Она наклонилась над ним и стала его обнюхивать.

— От тебя пахнет мерзкими духами, мускусом, как от той гадины, — каким-то чужим голосом прошептала она.

— Какими духами? — спросил перепугавшийся Рауль. — Прошу тебя. Ольга, ради всего святого...

— Этими ужасными духами, которыми была надушена та рыжая. Я тебя жду, а ты вертишься около какой-то распутной девки!

— Я был у Феликса, ты можешь у него спросить. Мы сидели вдвоем и разговаривали.

Рауль едва мог говорить от негодования. Ольга презрительно рассмеялась.

— Я могу его спросить? Я, конечно, и не подумаю спрашивать твоего брата: все вы одним миром мазаны! Все Грегоры — и Феликс и Жак — одинаково изолгались!

— Ты несправедлива и к Феликсу и к Жаку. Ты несправедлива и ко мне, — сказал Рауль спокойно и примирительно.

Он боялся, что Ольга выпалит еще что-нибудь чудовищное. Ее голос звучал так необычно.

— Ага, значит вы все втроем были у этой рыжей стервы. От тебя и вином несет.

Раулю стало стыдно за нее, сердце у него сжалось.

— Да, Феликс угостил меня рюмкой вина. Что ж это — преступление?

— Утром я пойду в полицию, — закричала Ольга вне себя, — и потребую, чтобы всех этих девок, которые заражают Анатоль, выслали отсюда! Может быть, ты еще и меня заразишь какой-нибудь отвратительной болезнью!

Рауль решил ничего больше не отвечать. Он лежал, точно парализованный. Холодный пот выступил у него на лбу.

— Ты меня, конечно, не желаешь слушать! — кричала Ольга, всё больше и больше распаляясь. — Ну разумеется, тебе не хочется выслушивать правду. Если эта рыжая проститутка еще раз осмелится позвонить здесь, я собственными руками, клянусь тебе, спущу ее с лестницы. Можешь ей это сказать!

Ольга кричит всё громче. Квартиранты внизу начинают стучать палкой от метлы в потолок.

— Послушай, ведь кругом все просыпаются, — стонет Рауль и закрывает руками глаза.

— Ну и пусть просыпаются! — кричит разъяренная Ольга. — Пусть они слышат, какой лгун этот адвокат Грегор, который бегает за развратными девками. Я понимаю, что тебе не очень приятно, чтобы об этом узнали. Но мне никто не может запретить говорить в моей квартире, никто! — кричит она, и затем начинается длинное перечисление всех его старых грехов, всех «любовных связей», которые у него были за эти годы с блондинками, шатенками, рыжими и черными продажными тварями, — да, конечно, все они были продажные твари!

Рауль молчал. Он притворился спящим. Но Ольга от этого только еще больше взбеленилась. Под конец она завизжала:

— Но прежде чем я позволю тебе заразить меня, ты увидишь, что я сделаю!

Она выбежала из спальни, нагруженная одеялами и подушками, и улеглась в гостиной.

На следующий день Рауль, несколько бледный и растерянный, явился к Феликсу и, входя к нему, произнес:

— Ну вот, я опять у тебя!

Феликс (он сидел за письменным столом) взглянул на брата и ничего не ответил. Он сразу понял Рауля. Несколько минут он продолжал быстро писать, а затем встал и сказал: