Бернгард Келлерман - Город Анатоль

И вдруг, набрав в легкие холодного воздуха, Янко спрашивает себя: «К чему, собственно, такая поспешность? Зачем?» Он мог бы еще сделать маленькую прогулку, он любит этот холодный воздух. Снег и солнце, как чудесно! Он мог бы ходить по улицам до вечера, ведь и вечером еще будет не поздно. В сером костюме он нашел двадцать крон, чудесно, — он еще сможет выпить вечером в «Парадизе» бутылку вина, а затем — прощай, прекрасный мир! Вот и всё. «Я просто дам себе отсрочку на один день. Еще один день, Янко!»

Страх, этот забравшийся глубоко в сердце страх, вдруг исчез. Янко снова надеется. Он находит эту мысль великолепной. Дать самому себе отсрочку на один день! В чудесном настроении он идет к двери. Но вдруг останавливается и хмурится. Он останавливается перед этим порогом, как лошадь, которая не хочет перешагнуть через чью-то тень. «Нет, — тихо говорит он, — нет». И качает головой. Он не может переступить через порог. Он мрачно смотрит перед собой. Лицо его холодно. Он весь упрямство. Он не раз нарушал слово, данное другим людям. Это уже довольно бесчестно. Но когда он нарушит слово, данное самому себе, это будет окончательной подлостью. Он будет обанкротившимся негодяем!

Нет! Янко бросает шляпу и решительно открывает ящик, в котором лежит револьвер. Он вынимает его и осматривает барабан. Но одно прикосновение к холодной стали наполняет его ужасом. Он дрожит, руки его трясутся, гортань сохнет, и зубы снова начинают стучать. Он боится револьвера и отодвигает его от себя. Ноги бессильно подгибаются, и он садится. Нет, нет, он не может! Он слишком труслив. И в то время как один Янко приказывает сделать это сейчас, сию секунду, другой Янко визжит, моля о пощаде. Яд? Он может попросить у Воссидло яду и вечером принять его. Нет! И этого он не сделает. Ложь, всё ложь! Он никогда не решится. Как обанкротившийся негодяй, будет он жить и дальше. Он будет попрошайкой сидеть у дороги, если иначе нельзя. Он — обесчещенный, погибший человек…

Дрожа всем телом, с остановившимся взглядом, с серым лицом, покрытым мелкими каплями пота, идет он к двери. Но на лестнице ноги его не держат больше, колени трясутся. Отвращение искажает его лицо. Он в отчаянии, он полон стыда, он чувствует себя запятнанным. Его следовало бы ударить по лицу. Бесчестный, бесстыдный попрошайка! Он поднимает руки к лицу и плачет.

Нет, нет, нет! Янко, шатаясь, возвращается в комнату, берет револьвер, приставляет его к груди, не раздумывая спускает курок. «Боже мой!» — шепчет он.

Глухой короткий стук раздается у него в ушах. В тот же миг точно удар тяжелого бревна в грудь бросает его на стул. Он падает в бездну. В это время он слышит удары грома и еще раз открывает глаза. Какой-то человек подходит к нему. Чего он хочет? Человек подходит совсем близко и что-то говорит. Но Янко не понимает его. Он снова закрывает глаза и проваливается в бездонную, мягкую глубину.

Человек, вошедший в комнату, был посыльный Ледермана. Он должен был передать Янко, что они наконец натолкнулись на нефть. В первое мгновение посыльный подумал, что Янко пьян, — в такой позе сидел тот перед ним, — но вдруг он увидел пятна крови на светло-сером костюме, а затем кровь хлынула у Янко изо рта. Посыльный в ужасе выбежал из комнаты.

Ледерман напрасно ждал Янко, и посыльный, который должен был сообщить Янко, что нефть найдена, тоже не возвращался. Ледерман намеренно промолчал о том, что из скважины уже вырвался фонтан, да к тому же необычайной силы. Барон последние недели был оскорбительно недоверчив, и Ледерман хотел поразить его, когда он придет. Подрядчик заранее предвкушал свой триумф, но проходил час за часом, и в конце концов он забыл и про Янко и про посыльного. Этот тихий человек, с мягким, вкрадчивым голосом и крадущейся походкой вдруг переродился. Что с ним случилось? Он кричит во всю глотку, словно с ума сошел. Его помощник и он сам, вымазанные нефтью с головы до пят, потерявшие облик человеческий, возились в нефтяной грязи: они орудовали огромными, под стать великану, инструментами, стараясь закрыть скважину, из которой била мощная струя. Над их головами гудит черный фонтан вышиною с дом, он бьет под давлением тридцать атмосфер, — Ледерман чувствует это по своим барабанным перепонкам. Ветер разносит нефть далеко за пределы участка; иногда струя вдруг падает, — скважина фонтанирует неравномерно, — а затем нефть опять бешеными каскадами устремляется вверх. Тогда надо быть осторожным — она может сбить человека с ног!