Жак набрался смелости и на следующий день пошел к Маниу; они стали друзьями. Во время каникул Жак никогда не забывал навестить его. Маниу, желчный, разочаровавшийся жизни старик, учил Жака остерегаться людей, этих злобных тварей; он не признавал бога и верил в дьявола. Но в то же время Маниу был добродушен и почти по-детски наивен.
«Он, верно, уже ждет меня, — подумал Жак, добравшись до ухабистой проезжей дороги, и снова зашагал быстрее. — На последнее письмо я ему так и не ответил, конечно. Отвратительная леность!»
Впереди показалась усадьба, мрачная как тюрьма. Она называлась «Турецкий двор», но турки не имели к этому названию никакого отношения. Усадьба называлась так просто потому, что в течение ста лет принадлежала семье по фамилии Турок. Усадьба была окружена высокой полуразвалившейся стеной. Ворота закрыты. Всё кругом точно вымерло, как в воскресенье, когда все работники и служанки уходят в церковь. Жак слышал, как гремели цепями коровы и как в конюшне лошади били копытами.
— Есть тут кто-нибудь? — крикнул он и забарабанил кулаком в ворота. Скрипнула дверь, послышались шаркающие шаги, и Жак узнал слугу Мишу, который не спеша, волоча подагрические ноги, подходил к воротам. Голова у Миши была похожа на чертополох, — так торчали на ней во все стороны всклокоченные седые волосы. Он с опаской выглянул за ворота.
— Ах это вы, господин Грегор… — пробормотал он и попытался улыбнуться, показав два желтых обломанных зуба.
— Маниу дома, Миша?
Миша по обыкновению наклонил голову набок, словно глубоко задумавшись, затем ответил:
— Нет, Маниу нет дома.
— Он, должно быть, куда-нибудь пошел?
От этого вопроса Миша, как видно, растерялся. Он посмотрел на Жака воспаленными глазами, опустил голову и замолчал.
— Когда же он вернется?
Миша долго и мучительно размышлял. Лицо его сморщилось.
— Так вы, значит, еще не знаете? — спросил он, и по тону, каким Миша произнес эти слова, Жак сразу же понял все. Он отступил.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил он с тревогой.
Миша хотел сказать только то, что Маниу покинул этот мир, он ведь был такой же человек, как все мы, грешные, и три дня назад его похоронили.
У Жака перехватило дыхание: «Маниу!.. Не может быть! Быть того не может!»
— Но, Миша, ведь Маниу был богатырь, перед такими, как он, и смерть бессильна!
— Да, да. Других сводит в могилу какая-нибудь болезнь, а его погубил колодец, — вон там в углу, всё из-за этого колодца. Господин Грегор знает этот колодец. Прошлой осенью он сам из любопытства спускался в него. Тогда в нем было восемь метров глубины. Затем настала зима, и Маниу не мог уже больше рыть его. Но как только солнце опять проглянуло, Маниу стал пробовать, насколько оттаяла земля, а когда потеплело, снова стал рыть. В последнее время колодец был так глубок, что лестница высовывалась из него только на три перекладины, а воды всё еще не было. Затем несколько дней подряд шел дождь, и вот, верно, поэтому колодец и обрушился на него.
— Неужели Маниу не сделал обвязки?
— Да, конечно сделал, но колодец всё-таки обвалился. Так и придавило его землей, и мы потом сразу же засыпали колодец, чтобы ни с кем больше не случилось несчастья.
— Сразу же и засыпали, — машинально повторил Жак. — Ну что ж, очень хорошо, что вы так сделали, Миша, очень хорошо.
Оба замолчали. А затем старый слуга сказал:
— Он последние дни часто о вас говорил, господин Грегор.
Жак тотчас же насторожился. Он испытующе посмотрел на Мишу и спросил:
— Обо мне говорил? А что же он говорил?
— Он сказал мне: «Вот опять этот господин Грегор замолчал и не подает о себе никаких вестей». Он заговаривал об этом несколько раз.
— И больше ничего?
— Нет, больше ничего не говорил. А в прошлую пятницу с ним стряслось это несчастье.
В глубокой задумчивости шел Жак через лес. На его гладком лбу появились морщинки, вид у него был подавленный. Смерть Маниу глубоко взволновала его. И надо же ему было умереть именно сейчас! Как назло! Солнце вдруг блеснуло в лицо Жака. Он не заметил, как прошел через лес. Теперь его волнение немного улеглось. «А может быть, это и к лучшему, — подумал он, — кто знает? Со стариком не легко было вести дела». Жак посмотрел на часы. Если он хочет посетить госпожу Ипсиланти, надо торопиться, иначе он придет как раз во время обеда.
Жак быстрым шагом шел к городу, а Маниу все не выходил у него из головы.
Старик раньше был довольно богат, но в последнее время у него, как видно, не много уже осталось. Крестьянин из горной деревушки, он долго бродил по свету в поисках приключений. Вначале Жак считал его рассказы хвастовством и выдумкой, но как-то раз, будучи в общительном настроении, Маниу вытащил для него из сундука кучу пожелтевших фотографий, которые доказывали, что он не лжет. Он побывал на Аляске, в Калифорнии, в Китае и в конце концов где-то в Мексике нажил большие деньги. С этими деньгами лет двенадцать назад он вернулся на родину и купил «Турецкий двор», который несколько лет пустовал, так как никто не хотел жить в этой мрачной усадьбе посреди леса. Но Маниу достаточно повидал на своем веку и уже устал от людей; ему хотелось пожить в полном одиночестве. Поселившись в усадьбе, он обзавелся небольшим хозяйством, рубил лес на дрова, — был поставщиком почти всего города — и продавал дубовую кору для кожевенных заводов.
Читать дальше