Дорис Лессинг - Сириус экспериментирует

Я старалась поменьше показываться людям на глаза. Я любила лежать у окна и смотреть на север — мне казалось, что там я вижу обледеневшие вершины гор, — или на юг, на Большие горы, тоже покрытые снегом. С каждым днем становилось все холоднее, и я поплотнее закутывалась в свой черный плащ и часами сидела неподвижно, обдумывая вопросы, которые я задам… Клорати? Нет, видимо, Назару.

Меня интересовало несколько конкретных вещей. Мне казалось, что эти вопросы мучают меня давным-давно и я должна получить ответы на них как можно скорее.

Я целыми днями думала, как лучше сформулировать свои вопросы и какие ответы меня ждут. А может быть, я опять не получу прямых ответов — я уже успела привыкнуть к отговоркам и недомолвкам.

Однажды вечером я долго сидела у открытого окна, разглядывая роскошные пригороды и размышляя, что представляют собой те из местных жителей, кто сумел добиться богатства и могущества. Поскольку на улицах города и в магазине я успела познакомиться с их жертвами и подданными, я примерно представляла себе облик власть имущих — и, надо сказать, оказалась недалека от истины. С грустью думая о том, что световой день делается все короче, а ночь — длиннее, я вновь и вновь мысленно задавала свои вопросы, стараясь, чтобы они звучали разумно и доброжелательно…

В этот момент в комнату неожиданно вошел Назар, уселся на низкий стул, открыл пакет с едой, которую купил этажом ниже, и принялся быстро и жадно есть. Я никогда не видела, чтобы Клорати вел себя подобным образом. Назар отломил кусок сладкого пирога и бесцеремонно сунул его мне.

— Угощайся, — сказал он и откинулся на подушки, сцепив пальцы за головой и глядя в холодное небо через окна в потолке. По небу медленно плыли облака. Я снова растерялась от неожиданности — его сходство с Клорати выбивало меня из колеи.

Я уселась поудобнее и спросила:

— Вы с Клорати родственники?

Назар удивленно уставился на меня. Этот вопрос явно застал его врасплох. Возможно, он решил, что это проверка.

— Видите ли, прекрасная леди, — начал он и сделал паузу. Я помню, как Назар на мгновение прикрыл глаза и вздохнул. Казалось, этот человек спорит с самим собой. Затем он заговорил совсем другим тоном, терпеливым, пожалуй, даже слишком терпеливым, — было видно, что он сдерживается изо всех сил. — Мы с Клорати прибыли с одной планеты. Все ее жители похожи друг на друга. — За этими словами вновь последовал уже знакомый мне смешок, а лицо собеседника исказила еле заметная мучительная гримаса. Он тряхнул головой, словно отгоняя неприятную мысль, и снова посмотрел на меня.

— Я смогу увидеть Клорати в этот раз?

— Все канопианцы похожи друг на друга как две капли воды, — насмешливо сказал он, словно повторяя заученную цитату.

— Ты не похож на Клорати, — возразила я с нажимом, удивляясь сама себе. И поняла, что это прозвучало не слишком любезно.

Назар поднял брови, потом рассмеялся — клянусь, это был печальный смех — и мягко ответил:

— Ты права. В данный момент у меня нет ничего общего с Клорати.

Я не знала, что сказать.

— Я хотела задать кому-нибудь несколько вопросов… — в моем голосе звучало такое отчаяние, что я не узнавала себя: раньше я никогда не позволяла себе разговаривать в таком тоне. Я, Амбиен Вторая, опытный и отнюдь не рядовой сотрудник Колониальной Службы, всегда была решительной и умела добиваться результата. Со мной творилось что-то неродное.

На какой-то момент мне показалось, что мне удалось привести собеседника в чувство… Я все еще не решалась признаться самой себе, что состояние Назара было хорошо узнаваемым и весьма нежелательным. В этот момент в нем промелькнуло что-то от Клорати.

— Спрашивай, прекрасная сирианка. — Я не люблю подобного обращения, но сдержалась, почувствовав в его тоне сарказм.

— В первый вечер по прибытии я встретила на улице мужчину, который мне очень не понравился… — Я описала его во всех подробностях и замолчала, ожидая ответа.

— На этот вопрос ты можешь ответить сама. Теперь здесь правит Путтиора. Думаю, тебе говорили об этом. Этот тип был один из них. Им известно все. Кто приезжает в город и кто его покидает. Но ты выдержала экзамен.

— Какой еще экзамен?

— Он понял, что ты с Канопуса, и не стал домогаться тебя.

— Но я не с Канопуса.

— Они в этом не разбираются.

— Почему вы терпите их власть? — спросила я недоверчиво. — Почему?

— Хороший вопрос, прекрасная сирианка. Почему? Я то и дело задаю его самому себе. Ежедневно и ежечасно. Почему? Почему мы миримся с ужасным, тошнотворным… — С этими словами Назар встал и, кашляя, точно его и вправду тошнило, подошел к окну и выглянул наружу. Издалека доносился вечерний шум, и я живо представила освещенные фонарями улицы, несчастных женщин, которые торгуют собой, ссоры и драки.