Барщевскнй Михаил - Автор тот же

— Подожди, я уже ничего не понимаю! — Вадим тряхнул головой, будто это могло прояснить мысли.

— А ты не напрягайся! Это тебя мало касается. Дальше слушай. Короче! Поехал Перельман в Свердловск попрощаться с родней. Его „кошечка“ села за руль и ухитрилась насмерть задавить мужика. На „зебре“. Посередь дня и на глазах у десятка свидетелей. Вот ее и придется тебе защищать!

— Ты мне морочишь голову! Я никогда не поверю, что вы, при вашей информированности, вашем авторитете, вашем цинизме, не можете это дело прикрыть! — Вадим неожиданно для самого себя почувствовал дикую злобу к Соловьеву. Почему, сам понять не мог. Скорее всего, из-за того, что тот перекраивал чужие жизни, как ему хотелось, ломал людей, поскольку это было нужно, с его точки зрения, для страны.

— Прежде всего, перестань кипятиться. А насчет наших возможностей ты в данном случае ошибаешься. — Дима говорил подчеркнуто по-деловому, что сразу как-то успокоило Вадима, расслабило.

— Что значит — в данном случае?

— Вот мы и дошли до жопы! — Дима мрачно ухмыльнулся. — Задавила-то она не абы кого, а ценнейший кадр 2-го главка, контрразведки.

— Не понял? — Вадим с изумлением смотрел на Диму.

— Вот и я сначала не понял. А когда допер, от растерянности день пил! Представляешь, я пил целый день! Это при том, что в последний раз я надрался, когда диплом обмывали!

Вадим посмотрел на Диму с пониманием — сам он не пил с тех пор, как сел за руль. Боялся, что, не дай бог, какого-нибудь пьяницу собьет и, поскольку сам подшофе, вылетит из адвокатуры. Вот уже много лет с некоторой завистью смотрел Вадим на тех, кто мог себе позволить выпить и расслабиться. Однако забавно — в пьющей компании он ловил на себе взгляды не сочувственные, а как раз тоже — откровенно завистливые. Вадиму вспомнилась забавная история. Несколько лет назад они с женой по какому-то поводу поцапались. Когда Ленка исчерпала все разумные аргументы, она с раздражением выпалила: „Господи! Да что же ты за мужик такой?! Я тебя даже ни разу пьяным не видела!“ Вадим рассмеялся. Лена, поняв, какую глупость сморозила, тоже. На том и помирились.

— О чем задумался? — Дима заметил, что Вадим ушел в себя.

— Так, ни о чем. Правда! Продолжай.

— Выяснилось, что задавила наша фифа пидера, который работал на коллег из „двойки“. Талантливый был парень. Знакомился с иностранцами, приглашал к себе, Там, на Западе, оказывается, чуть ли не каждый второй гомик Дальше просто — гостиница, кинокамера, съемка. Назавтра беседа — иностранец готов. Это, конечно, та еще вербовка, но с западниками, а главное, с мусульманами — срабатывало всегда. Ребята из „двойки“ на стену полезли! Представляешь… — Дима заговорил быстро, эмоционально. — Они даже стали отрабатывать версию, что она действовала в интересах западных коллег! Козлы! Чуть девку в „Лефортово“ не заперли. Слава богу, одумались! Попади она туда хоть на день — все, Перельман отработанный материал!

— Почему?

— Да как ты не понимаешь?! — Дима чуть не орал. — Если человек побывал в „Лефортово“ и его выпустили — значит, он наш. Все, нет Перельмана!

— А как же Щаранский? Он тоже ваш? — Вадим поддел Диму с нескрываемым удовольствием.

— Щаранский — это другое. Хотя, честно говоря, — не знаю. Не мой уровень. — Дима ответил всерьез, не поняв издевку Вадима. — Короче! Коллеги дело фифы контролируют. Ментам яйца прижали по полной программе. Когда Перельман сунулся с деньгами, его чуть самого за дачу взятки не посадили.

— Ну а вы что, с коллегами договориться не можете? Или отправить Перельмана без фифы?

— Да в том-то и дело! Понимаешь, вероятность того, что у них есть западный „крот“, очень высока. Если мы сунемся — значит, расшифруем Перельмана. Иначе чего мы полезли? А без этой дуры он не поедет. Влюбился, видишь ли!

— Но у вас же начальство одно… — ошеломленно пробормотал Вадим.

— Да, но сходится все только у Председателя. А что там, ниже по цепочке, никто не знает! Я тебе больше того скажу! В моем главке про Перельмана знают всего несколько человек!

— И ты все это рассказываешь мне?! — Вадим был просто ошеломлен.

— Да, тебе! — Во взгляде Димы не наблюдалось ни улыбки, ни приветливости. — Во-первых, ты мне не оставил выбора! Я действительно считаю, что только ты можешь что-нибудь придумать. И второе. Я не шучу! Ты любишь Родину. Извини за высокопарность, но при всем твоем якобы диссидентстве и слабости к антисоветским анекдотам — ты наш человек Советский. И ты понимаешь, не можешь не понимать, что то, чем мы занимаемся, — не против народа, а во благо! Скажи мне, что я не прав, и мы забудем этот разговор. Клянусь, что тебе это ничем не грозит. Просто скажи. — Дима ждал.