Барщевскнй Михаил - Автор тот же

Вадим еще несколько минут по памяти цитировал статью из „Советской юстиции“, а судья водила пальцем по тексту, проверяя, не пропустит ли Осипов какое-нибудь слово. Один раз поправила, Вадим переставил местами два определения… Судья развлекалась, Вадим тоже — к сути процесса это не имело никакого отношения.

Когда Вадим закончил, судья обратилась к поверженному, но еще не вполне осознавшему сей прискорбный факт оппоненту Осипова:

— А вы не помните, кто автор этой статьи? Возможно, суд посчитает необходимым пригласить его в процесс в качестве эксперта для устранения возникших разночтений. — Судья старательно демонстрировала серьезность момента.

— Сейчас посмотрю. — „Адвокат-с-бодуна“ протянул руку к судейскому столу, прося тем самым вернуть ему „Советскую юстицию“.

Судья, явно назло, журнал закрыла и передала адвокату. Тот, волнуясь, дрожащими руками стал перелистывать страницы, нашел наконец то, что искал.

— Вадим Михайлович Осипов! — торжественно произнес „адвокат-с-бодуна“. — Кандидат юридических наук, виднейший ученый, между прочим, в области советского наследственного права! — В голосе адвоката звучали фанфары, литавры и „Аллилуйя“. — Непререкаемый авторитет для нас, практикующих юристов! — Он победоносно посмотрел на Вадима.

Судья повернулась к Осипову:

— Встаньте, пожалуйста, товарищ адвокат.

Вадим встал.

— Представьтесь, если вам не трудно.

— Осипов Вадим Михайлович, кандидат юридических наук Юный коллега моего оппонента.

Судья больше сдерживаться не могла. Прыснула и, глотая смех, произнесла:

— Суд удаляется для вынесения решения. — Потом, обращаясь к растерянному, дико озирающемуся по сторонам поверженному гладиатору, посоветовала:- А вы, товарищ адвокат, в следующий раз, я вам настоятельно советую, читайте фамилию оппонента в ордере консультации. Ордер-то в деле уже месяца два подшит.

„Мой юный коллега“ был отомщен, дело выиграно. Казалось, ничто Вадиму не может испортить настроение. Тем более еще и эта весенняя капель…

— Вадик! — Голос показался Вадиму незнакомым, а потому обращение по имени, без отчества, резануло. Долго он не мог привыкнуть к „Вадиму Михайловичу“, но все меньше и меньше вокруг оставалось называвших его просто по имени. Зато все больше и больше появлялось тех, кому и в голову не могло прийти фамильярничать с одним из известнейших московских адвокатов. Пусть еще и очень молодым. Иногда Вадиму становилось от этого очень тоскливо.

Вадим обернулся. От здания суда его нагонял молодой мужчина неприметной внешности. Незнакомый.

— Вадик, ты меня не узнаешь? — Мужчина приветливо улыбался, но на лице читалась некая степень разочарования. Он явно ожидал, что Вадим сразу бросится ему на шею.

— Нет, простите! — Вадим улыбнулся в ответ, но растерянно, извиняясь. — Что-то очень знакомое…

— Ну, все-таки не „что-то“, а „кто-то“, я надеюсь! — рассмеялся мужчина. — Да ты что, охренел? Я — Дима, Дима Соловьев — твой однокурсник. Более того, одногруппник!

— Тьфу ты, черт! Димка! — Вадим бросился обниматься с Димой. — Правда не узнал. Ты еще против солнца стоишь!

— Ладно оправдываться, товарищ адвокат. Вам еще никто обвинения официально не предъявлял. — Дима искренне забавлялся смущением Вадима.

— Нет, ну правда, извини! — Вадим совсем стушевался. — Где ты сейчас?

— Рядом с великим и ужасным Вадимом Осиповым! В городе Москве, столице СССР!

— Ну, слава богу! — Вадим пришел в себя и подхватил шутливый тон собеседника: — А я уж испугался, думал, я в Нью-Йорке!

Произнеся название американского города, Вадим вдруг действительно испугался. Он вспомнил, что на последнем курсе института по группе ходил слух, что Димку пригласили работать в КГБ. Шутка про заграницу с комитетчиком…

— Нет, до Нью-Йорка нам еще далеко! Да меня туда и не выпустят.

— Ну меня понятно почему. А тебя-то? — состорожничал Вадим.

— Наоборот! Меня — понятно. Я слишком ценный кадр. А вот тебя легко — гостайн не знаешь, наполовину еврей — можешь ехать. — Дима говорил с явной подначкой.

— Ага, ты еще скажи: „чемодан-вокзал-Израиль“! — Вадим напрягся.

— Нет, это не мой девиз. Это для дураков! Я, знаешь ли, придерживаюсь тезиса Косыгина из старого анекдота: „Не ряды наши пожидели, а жиды наши поредели!“ — Дима смеялся от души.

Вадим напрягся еще больше — что это вдруг бывший однокурсник чуть ли не с порога начал с политических анекдотов? Пусть и старых. Точно в КГБ работает!