Элиф Шафак - Сорок правил любви

В глазах Шамса промелькнула насмешка, когда он повернулся к нам.

— У человека несколько мнений и ни одного вопроса! Что-то в этом есть странное.

— Неужели? — растерявшись, спросил шейх Ясин. — Тогда почему мы не спрашиваем у учеников, кем бы они хотели быть: мудрецами, знающими ответы, или запутавшимися людьми, у которых только и есть, что вопросы?

Все мои друзья встали на сторону шейха Ясина, но я-то понимал, что сделали они это неискренне, просто хотели снискать расположение учителя. Я промолчал.

— Человек, который считает, что у него есть ответы на все вопросы, олицетворение невежества, — безразлично пожал плечами Шамс и повернулся к нашему учителю: — Поскольку ты готов ответить на все вопросы, позволь мне задать тебе всего один.

Вот тут-то я начал беспокоиться насчет того, куда их может завести беседа. Однако предотвратить это у меня не было никакой возможности.

— Ты ведь считаешь меня слугой дьявола, — проговорил Шамс, — так поведай нам, пожалуйста, свое мнение о шайтане.

— Пожалуйста, — согласился шейх Ясин, никогда не упускавший случая произнести проповедь. — Наша религия, последняя и лучшая из авраамических религий [29] Авраамические религии — иудаизм, христианство и ислам, восходящие к патриарху Аврааму. , говорит нам, что шайтан стал причиной изгнания Адама и Евы из рая. В качестве детей падших родителей мы все должны быть настороже, потому что шайтан умеет менять свои обличил. Иногда он появляется в виде картежника, который приглашает нас поиграть, иногда — в виде красивой молодой женщины, которая пытается нас совратить… Шайтан может принять любое, самое неожиданное обличье, например странствующего дервиша.

Словно ожидая этого, Шамс понимающе усмехнулся:

— Ясно, что ты имеешь в виду. Наверно, гораздо легче и приятнее думать, что дьявол находится вне нас.

— Ты это о чем? — спросил шейх Ясин.

— Ну, если, как ты считаешь, шайтан настолько могуществен и многолик, то у человека нет оснований винить себя за свои грехи. Что бы ни случалось хорошего, мы благодарим Бога, а во всем плохом виним шайтана. В любом случае мы не виноваты. Как все просто, проще некуда!

Все еще произнося свою речь, Шамс начал мерить шагами классную комнату, и его голос с каждым словом становился все громче.

— Однако на одно мгновение вообразите, что никакого шайтана нет. И все те страшные образы, от которых у людей холодеет кровь, придуманы, чтобы что-то доказать нам. Но они давно устарели и потеряли свой первоначальный смысл.

— Что еще за первоначальный смысл? — скрестив руки на груди, недовольно переспросил шейх Ясин.

— Ах, так, значит, у тебя все же есть вопрос, — сказал Шамс. — Первоначальный смысл в том, что мучения человеческие могут быть бесконечны. Ад внутри нас так же, как и рай. Кур’ан говорит, что люди — самые гордые и возвышенные существа. Мы выше самых возвышенных, но также ниже самых низких. Если бы мы могли докопаться до глубинного смысла этого, мы бы перестали искать повсюду шайтана, а вместо этого сосредоточились бы на самих себе. Нам необходимо настоящее знание себя. Не стоит искать ошибки у других людей.

— Вот иди и займись собой, а там глядишь, иншалла , и искупишь свои грехи, — заявил Шейх Ясин. — Настоящий ученый должен следить за своими ближними.

— Тогда позволь мне рассказать тебе одну историю, — с насмешливой любезностью произнес Шамс, хотя, возможно, насмешка мне почудилась.

И он рассказал нам:

— Четыре торговца молились в мечети, когда увидели входящего муэдзина. Первый торговец перестал молиться и спросил: «Муэдзин! Уже звали на молитву? Или у нас еще есть время?» Второй торговец тоже перестал молиться и повернулся к тому: «Ты прервал молитву, и теперь она не считается. Придется начинать сначала!» Услышав это, третий торговец сказал: «Ты, дурак, зачем ругаешь его? Занимался бы лучше своей молитвой, потому что она тоже теперь не считается». Четвертый торговец произнес с улыбкой: «Вы только посмотрите на них! Все трое испортили свою молитву. Слава Богу, меня это обошло».

Закончив свою историю, Шамс немного постоял, глядя на учеников, а потом спросил:

— Ну, что вы думаете? Кто, по-вашему, неудачно молился?

По классу прокатился гул, пока мы, перешептываясь, искали ответ на вопрос. Наконец кто-то из заднего ряда проговорил:

— У второго, третьего и четвертого торговцев не получилось с молитвой. А первый торговец ни в чем не виноват, потому что он всего лишь задал вопрос муэдзину.