То смутное, тоскливое чувство, которое поселила дорога, теперь переросло в раздражение. Лес-то могли бы и пощадить! Еще одной тайной стало меньше. Поставили коробки домов, на островках, среди узких просек жмутся березки и старые липы, словно оставленные случайно, по чьей-то забывчивости и недосмотру. На дальней опушке Греков увидел вытянутое одноэтажное здание, чем-то похожее на ангар. К нему примыкало плохо ухоженное, кочковатое футбольное поле с воротами без положенных сеток.
Женечка снова не удержался:
— И что, здесь играют?
Ксана сказала:
— Конечно, играют. Желающих много.
— А что там за дом?
— Это спортбаза. Туда нам и надо. Вот и пришли.
Женечка скучно оглядел сбитые по углам крылечки, точно зарывшиеся в песок, облупленные, немытые стены, изгвазданные всякой мазней. Ксана, как будто что-то услышав, сухо сказала:
— Зато — свое.
Едва они отворили дверь, на них обрушился чей-то вопль. Греков не сразу сообразил, что это включенный магнитофон. Потом донесся ломкий басок:
— Гузном не верти. Вытянись в рыбку. Сколько же раз тебе говорить?
Женечка повернулся на голос. От шатких скрипучих половиц старательно отжимался подросток в застиранной майке с пятнами пота, в брюках, заправленных в ботинки, которые были перехвачены толстыми длинными шнурками. На вид ему было лет пятнадцать, может быть, даже годом меньше. Детские выпяченные губы, наголо выскобленная голова. Над ним возвышался хмурый атлет в черной рубашке, черных брюках, в ботинках, таких же, как у подростка, — они доходили почти до колен. Только шнурки на них были белые.
— Ровно теперь? — спросил подросток. Рваное сбитое дыхание делало его речь неразборчивой.
— Тепло, — небрежно бросил атлет. — Когда хорошо — не скажу, что плохо. Всё. Отпусти мослы на волю.
У магнитофона приплясывал и подпевал хрипевшему диску худенький румяный парнишка.
— Валька, выключи свою музыку, — крикнула Ксана. — Гости у нас.
— Ах, извините, — пропел паренек. Стрижка его была короткой, но озорные куделечки торчали, как редкие стебельки на только что выкошенной полянке. Узкий затылок был тщательно выбрит. Протягивая свою ладошку, представился:
— Валя.
Только сейчас Женечка понял, что это девушка. Валентина. Но удивляться ему было некогда — уже подошел, улыбаясь, Арефий.
— Добро пожаловать. Мы вас ждем.
Они пожали друг другу руки, крепко, как старые знакомые.
Вблизи, прислонясь спиною к брусьям, стоял высокий смуглый красавец.
Арефий сказал:
— Это Димон.
Глядя на стройного Димона, на серые строгие глаза с девичьим бархатистым оттенком, на узкие бедра, отменный торс, Греков досадовал про себя: «Зачем он, дурень, обрил свою голову? Уродует такую витрину! Один Арефий с нетронутой гривой».
— Что слушаете? — спросил он вслух, взглянув на умолкший магнитофон.
— Бена Вебстера. Чайку не хотите?
— Пожалуй, нет.
Атлет усмехнулся:
— У нас он в почете. После занятий — всегда чаепитие. Закон. Особенно — если штангу жмешь. Меня Матвеем зовут. А вас?
Греков отметил про себя: голос по сей день не устоялся. Не соответствует его статям. Словно сбивается на фальцет. И тоже назвал себя:
— Евгений.
Приблизился насупленный отрок. Уже не в майке — в черной рубашке. Его безволосая голова смахивала на острый камешек, а уши топырились по-щенячьи.
— Толик, — сказал он.
— Руки помыл? — осведомился Матвей с подозрением.
— Не маленький, — обиделся Толик.
Арефий хозяйски сказал:
— Присаживайтесь. Не Лужники, но зато — свое.
«Свое». Вот и Ксана сказала так же. Греков спросил:
— Вам отдали в собственность?
— Фактически, — рассмеялся Арефий. — Пока Димон на правах коменданта.
— Базу поставили на ремонт. Начали — бросили. Я и приглядываю. Чтоб до конца не растащили, — сказал Димон, кивнув на снаряды, сиротски теснившиеся у стен. — Народ здесь активный больше, чем надо.
— Мы вас хотели в кафе пригласить, — сказал Арефий. — Но передумали. И хорошо, что передумали.
— В кафе получилось Ге Ка Че Пе, — грустно вздохнула Валентина.
Ксана недовольно сказала:
— Ты говори с ним по-человечески.
— Я и стараюсь. Из кожи лезу. Я тоже, Ксюша, себе на уме. Хочу понравиться корреспонденту. Что я, спроста губы намазала? Помада на двести поцелуев.
— Спасибо, если так, — сказал Женечка. — Это приятно. Очень польщен.
— Тает во рту! — восхитилась Валя. — Прямо московская ментура. Только они такие воспитанные. «Пройдемте, госпожа проститутка».
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу