Джулиан Брэнстон - Вечные поиски

Стражники с большой неохотой отпустили пьяного мадридского печатника, хотя он непрерывно твердил про демонов и бессвязно заявлял, что здесь он по императорскому делу – идея, которую скормил ему Онгора и которую он с чрезмерной готовностью присовокупил к набору своих бахвальств.

Онгора внес за него залог, одобрил макет пиратского издания книги Сервантеса и, не теряя своего поджигательского настроя, договорился со своим пособником, что тот безотлагательно вернется в Мадрид. Пиратское издание надо было напечатать и распространить немедленно. По-прежнему пьяный, полубесясь-полустыдясь, печатник вернулся, как ему было сказано. Онгора проследил, чтобы он уехал, и, признавая, что нашел подходящего сообщника для пиратского присвоения книги Сервантеса, он вдобавок сожалел, что их план и возбужденное предвкушение скорых прибылей так быстро преобразили склонность печатника к горячительным напиткам в опасный порок. Однако, по его расчетам, стыд, который испытывал печатник, открыв их намерения тому, кому особенно не следовало про них ничего знать, а также неприятная интерлюдия в колоде вкупе с душевной угрозой стражников бросить его за решетку, взятые вместе, вполне могли укротить его проспиртованные нервы. А он дня через два съездит поверить прогресс их пиратства.

Его охватывал приятный внутренний жар при мысли, что не пройдет и недели, как умная пародия вытеснит книгу Сервантеса, и оскорбления, которые он отточил в Вальядолиде, станут предметом пересудов по всей стране. Жизнь Сервантеса будет разбита и растоптана.

Никто ничего не знал о местонахождении Роблса или его жены. То, как он пропал без единого слова предупреждения, превратилось в подлинную тайну. Два друга встречались у дверей его печатни, будто ежедневное паломничество могло возвратить туда холерического печатника. Их захлопнул капкан непредвиденного. Ведь после того, как они столь несомненно заручились поддержкой герцогини, было вдвойне жестоко лишиться союзника, которого, они не сомневались, эта новость подбодрила бы.

Невозможность ничего предпринять, когда нельзя было терять ни минуты, обрекла обоих на бессонницу, и, встречаясь у печатни Роблса чуть ли не каждый час, занятия лучше они для себя придумать не могли. Перевязанная рукопись была в полной готовности. Новость уже распространилась по городу, и взволнованные прохожие останавливали их на улицах, осведомляясь о дне выхода книги. Его семейные были в крайнем возбуждении: наконец-то их могла осиять слава. Единственным, кого эта смесь тоскливого бездействия и бурных предвкушений никак не коснулась, был Старый Рыцарь, все так же зачарованный видением Грааля во дворе Сервантеса, неуязвимый для всех попыток семьи прогнать его или принюхиваний к нему местных бродячих псов. Сервантесу пришлось призадуматься, когда Исабель потребовала, чтобы старика насильственно убрали из их двора, пока окрестные падальщики не сочли его мертвым и не попытались сожрать прямо во дворе или растащить по кускам.

– Ты приготовила для него комнату? – спросил он у нее.

– А где эта таинственная комната? – саркастически осведомилась Исабель. – Или ты забыл, сколько у тебя дочерей и племянниц, как рожденных законно, так и незаконно, и что между ними идет война, и что хозяйка этого дома, твоя жена, чье имя ты, наверное, не вспомнишь, имеет собственную комнату, где проводит почти весь день, и, значит, никаких свободных комнат нет, кроме твоей, которой ты пользуешься, будто казармой, ни для сна, ни для развлечений, а только для писанины и припадков бессознательности…

– Дочь моя, какая тирада! – сказал Сервантес. – Ему можно отвести сарай во дворе…

– А это еще одно, что я собиралась сказать тебе, если бы ты дал мне закончить, – продолжала Исабель, упрямо впиваясь в него большими черными глазами. – Старый дурак спать не ложится и стоит там с тех пор, как мы в последний раз с ним говорили. – Она умолкла, поскольку это, видимо, было ее самой победоносной новостью. – У него ноги, наверное, из дерева вытесаны, – закончила она.

В этот вечер Педро зашел за Сервантесом с известием, что Роблс вернулся. Они немедленно вместе отправились в печатню, издали заметив, что там мерцает свет. Некоторое время они стучались, затем Педро решил, что соберет все имеющиеся у него предметы обмена, дабы умягчить Роблса, хотя это, возможно, угрожало ему полным банкротством. А Сервантесу следовало написать обязательство о распределении прибыли – то, что обычно делал сам Роблс – с тем, чтобы все усилия были посвящены печатанию книги. Они порешили, что Педро придет завтра на заре, чтобы Роблс взялся за работу спозаранку.