Джулиан Брэнстон - Вечные поиски

Старый Рыцарь ответил без колебаний:

– Даже курица знает, где верх, – иначе она помешала бы снесенному яйцу скатываться на дно гнезда.

– Новость, которая, уж конечно, сделает мою жизнь куда интереснее, – сказал Педро.

– Ты, совершенно очевидно, не обучался искусству ведения войны, – сказал Старый Рыцарь, – ибо хорошо известно, что нежданность выигрывает битвы. Ведь сражающийся человек суеверен, и случись что-то непривычное, он ударяется в бегство, стараясь спастись. Ну так вообрази, что почувствуют мои враги, когда я ринусь на них с львиным рыком, а они увидят себя отраженными вверх ногами в моих латах!

Педро почувствовал какую-то ошибку в этом ходе рассуждений. После паузы он сказал:

– Чистая нелепица, Старый Рыцарь! Ведь как зеркало ни поверни, отражение все равно будет головой вверх.

– Вот именно, – сказал Старый Рыцарь, – в каком еще подтверждении нуждается острота моего доказательства?

– По-моему, – сказал Педро, – доказывать остроту бывает больнее мясу, чем вертелу. Ну так объясни, что это доказывает, хотя мне страшновато спрашивать.

– Нет, ты вообрази их изумление, когда они поймут, – сказал Старый Рыцарь, – что я этого не знаю!

– Ну вот, ты своего добился, – сказал Педро. – Повредил мне мозги и, наверное, непоправимо, потому что, как сказал желток скорлупе: «Стоит тебе меня выпустить, и назад я уже не вернусь».

Герцогиня с обычным своим прилежанием принялась за задачу создания сатиры. Искра изобретательности, выбитая в обсуждении с Онгорой, подтолкнула ее полнее обдумать характер Дульсинеи и прийти к выводу, что настало время проштудировать памфлет, который она конфисковала у Кары.

Памфлет состоял из эпизода, в котором Дон Кихот и его верный оруженосец повздорили с погонщиками мулов, которые, разъяренные высказываниями помешанного рыцаря в их адрес, основательно отдубасили его и оруженосца тяжелыми дубинками.

Герцогиня читала эпизод, все больше мрачнея. Она согласилась с мнением Онгоры, что эта поделка извращает классические формы, и вдобавок с тревогой поняла, как такие популярные книжонки опошляют литературу. Если ее сатира может иметь успех, в ней следует подчеркнуть, что всякому, кому понравился ее памфлет, было бы лучше заняться прилежным изучением классиков. Дочитав памфлет, она обнаружила, что не нашла в нем ничего забавного. Почему она ни разу не засмеялась и не улыбнулась? Некоторые темы, подумала она, слишком уж грубы, чтобы забавлять. Она перечла памфлет и осталась при том же мнении – ничто в нем не могло вызвать у нее смех. Так почему же эти памфлеты забавляют всех других и в каких целях? Она послала за камеристкой.

Войдя, Кара сразу увидела памфлет, и ее руки судорожно сплелись под фартучком. Простит ли ее герцогиня или выбранит? И то, и другое ее одинаково пугало.

– Кара, – сказала герцогиня парализованной девушке, – я прочла памфлет, который как будто доставлял тебе такое удовольствие. – Герцогиня взглянула на памфлет у себя под рукой. Был ли он невинным? Она не могла объяснить. Или же не хотела сказать? Но почему? – Будь так добра, – потребовала она властно, – объяснить, почему его считают смешным?

Камеристка посмотрела на нее в истинном ужасе. Ей почудилось, что ее госпожа бредит. Ну, как можно объяснить, почему то или иное смешно?

– Ваша светлость, – неуместно сказала она и умолкла. Ее госпожа молча ждала.

– Рисунки смешные, – сказала она. Ее госпожа ничего не сказала, и в ее лице ничего не изменилось. – Ну, то есть Старый Рыцарь выглядит смешным. Потому что он печальный и такой серьезный и одет в доспехи с бору по сосенке, ваша светлость.

Читая, герцогиня на иллюстрации не смотрела. Что можно было узнать из них? И пока ее камеристка была совсем не убедительна.

– Возможно, забавен контекст, – сказала она больше себе самой, чем камеристке.

– Да, – сказала Кара, – смешно, потому что он одет так странно, а говорит так красиво, и он все принимает всерьез.

Герцогиня ощутила на своих щеках странную теплоту.

– Как-то раз, – продолжала Кара, – шел дождь, и он не смог поднять забрало, потому что оно прикипело от ржавчины. – Она не удержалась и фыркнула. – Оруженосцу пришлось палкой ее оббивать.

Герцогиня окончательно залилась краской.

Камеристка замолчала, внезапно заметив дурноту своей госпожи и не найдя ей причины.