Гийом Виньо - Ищи ветер

— A-а… вот спасибо-то! Может, втолкуешь это моей матушке? А то она так радуется, что с души воротит.

— Это без меня, старина.

— Гм… И потом, я ведь условно осужден, помнишь, за тот случай в баре. Так что стараюсь не подставляться… ну, ты понимаешь.

— Как же тебя пустили в Штаты, если ты условно осужден?

— А я никого не спрашивал.

Я подозвал официантку и попросил стакан воды. Джоэль Стейн за последние две недели несколько раз затаскивал меня сюда, и теперь все широко, даже слишком, улыбались мне, все время — это доставало. Я был, в их представлении, кем-то, в самом широком смысле, кем именно — не имело значения. Мне хотелось заорать им, что моя грязная футболка не от Версаче, что она куплена у Гринберга в Валь-д’Ор, но какой смысл, мнение уже сложилось. «You had it made…» — сказала мне Мэй, и вот, черт возьми, опять на те же грабли.

— Ты виделся с Нуной? — поинтересовался я будто невзначай, небрежно и безразлично.

Тристан глянул на меня искоса с улыбкой младшего брата, который застал старшего с сигаретой. Но маска сидела прочно.

— Угу…

Ответ повис в воздухе. Да, он хочет меня расколоть, паршивец!

— А как Луизе понравилось, что ты с ней видишься? Ты вообще сказал ей про Нуну?

Отвлекающий маневр. Я облокотился на стойку. Интересно, поможет или нет?

— Я?… А как же, конечно, я сказал. И что Нуна влюблена в тебя, тоже сказал, после чего все эмбарго были сняты… Вообще-то, у нас с Луизой в некотором роде новый социальный договор…

Все-таки он был силен. Молниеносная контратака в самый центр слабоватой обороны — не хило. Я почувствовал дрожь в коленках.

— Ты был в Диснейуорлде? — он нанес следующий удар.

Очень хотелось соврать, но это же Тристан.

Шах.

— Да, съездил.

— Понятное дело, — удовлетворенно хмыкнул он. — Видел ее?

И мат. Я закурил — и это было признание. Тристан азартно потирал руки.

— Ну, и…?

— Ну, и ничего, Тристан. Я ее видел, она прошла мимо меня, и все… Если я скажу «Эксон Вальдес», тебе легче будет понять?

Тристан посмотрел на меня в упор.

— А я скажу «брокколи», и до чего мы так договоримся, идиот? — обиженно фыркнул он, подумал немного и закатил глаза к потолку. — A-а… «Эксон Вальдес», ну, да, понял… Но если ты решил изъясняться эзоповым языком, мог бы хоть выбирать не такие туманные метафоры. Поработай над этим, Джек.

— Ага, ладно… Ну, и чем она занимается?

— Нуна? Учится в университете, подает пиццу в забегаловке на улице Сен-Лоран. Лично я немного иначе представлял себе богатых наследниц, но у каждого свои тараканы… Между прочим, она спрашивала о тебе, а ты меня вестями не баловал… Все-таки сукин ты сын, Джек. Другой бы на моем месте весь извелся, просто это не в моем характере. Да, кстати… она влюблена в тебя. Я тебе уже говорил? — осведомился он издевательским тоном.

— Говорил, — буркнул я. — И что, она тебе сама в этом призналась, вот так, запросто?

— Нет, конечно… Пришлось ее допросить с пристрастием…

Я залпом опрокинул виски.

— Не гони… — прокашлялся я, не отдышавшись. — Это полная лажа, Тристан. Ну, ладно, допустим даже, она так сказала, но ведь только потому, что я на нее не западал… Другого объяснения не вижу. А ты как думал, это старо как мир: мы гонимся за тем, что не дается в руки. Глупо и пошло, к тому же, чтоб ты знал, это вообще не чувство, а инстинкт.

— Но-но, Джек! Как ты плохо о ней думаешь… Инстинкт, инстинкт… Она тебе не собака, она замечательная девушка. Думаешь, она не разобралась в том, что происходит? Может, это для тебя новость, но у нее еще и голова на плечах имеется.

— Не сомневаюсь. Просто хочу сказать, что она там что-то себе нафантазировала, или это ты морочишь мне голову… Ты хоть помнишь, какой я был в Бар-Харборе? Не считая того, что спала она с тобой… это, конечно, мелочь, верно? Не считая этой мелочи, я что, по-твоему, был похож на потенциального спутника жизни, уравновешенного и все такое? Давай, честно?

— Пфф… спорный вопрос… Ты сгущаешь краски. И потом, ты что, хочешь, чтобы тебя любили за твои… мм… объективные достоинства? Как диван из «Икеи», как банку консервов? Или лучше, чтобы тебя любили за недостатки? За достоинства-то — это просто, беленькими нас всякая полюбит, это не лучше, чем когда тебя любят за твои деньги, если бы, к примеру, они у тебя были…

Мерзко! А вот полюбите нас черненькими, за наши недостатки — это да, это серьезно. И разочарование не грозит…

— Идиот. И где же ты почерпнул эту мудацкую неоромантическую теорию?