Владимир Кунин: Клад

— Да я на его повестки... Пусть он этими повестками себе...

Дальше уже ничего нельзя было расслышать, потому что коридор восхищенно заржал:

— Ну, мужик!

— Руку на отсечение даю, его от нас скоро в Москву заберут! Сейчас там будь здоров команду собирают!..

... Петрович, Генка и Михаил стояли у стола управляющего и тупо разглядывали кучку грязных золотых монет.

Управляющий прошелся по кабинету, сел за стол и уже спокойнее сказал:

— Ему главное — спихнуть с себя. Он первый раз в жизни в своей милиции столкнулся с честными, порядочными людьми и ничего лучше не придумал,

как повестки им выписать! А отпустить вас не только на два дня — на два часа я не имею никакого права!.. Господи Боже мой! Да кому я это все рассказываю?! Были бы вы прохиндеи-сезонники, но вы же волки! Асы! Вы же сами не хуже меня понимаете, что такое для нашей страны будущий урожай! И в самый критический момент, в дожди, когда у нас до посевной осталось всего несколько дней...

— Все, — твердо сказал Петрович.

Он первый проникся ответственностью за выполнение плана по вывозу удобрений на родные поля и стал собственноручно запихивать золото в термос.

— Нет вопросов, — сказал Генка и взялся помогать Петровичу. Ему очень понравилось, что управляющий назвал его волком и асом.

— Надо — так надо... — тихо согласился Михаил.

— Значит, мы сейчас погоним машины под погрузку, — сказал Петрович. — А эти несколько дней, от греха подальше и чтоб душе было спокойней, нехай золотишко полежит у вас в сейфе. А когда напряженка с удобрениями спадет, мы его у вас заберем и съездим в область. Там его сдадим... — И Петрович протянул управляющему термос.

— Молодцы! — торжественно проговорил управляющий и вышел из-за стола. — Очень правильное решение! Я в вас и не сомневался. Мыслите истинно по-государственному! — Он с чувством пожал руку каждому и мягко отстранил от себя термос. — А вот это уже совершенно ни к чему. Сами говорили, что майор вам по шесть лет заключения пообещал, если хоть одна монетка пропадет. Как же я могу брать на себя ответственность за свободу моих лучших водителей?! А не дай Бог кто-нибудь залезет в сейф? Вам по шесть лет, а я потом всю жизнь себе этого не прощу! Встаньте на мое место...

— Вот это да-а-а-а... — протянул Генка.

— А ты как думал? — сказал управляющий. — Я руководитель и не имею права рисковать свободой личности своих подчиненных. Мне обо всем думать надо.

— Здесь же ценностей на семьдесят четыре тысячи... — хрипло выдавил Петрович и протянул вперед термос.

Управляющий «Агропромом», словно тореадор, увернулся от термоса и сказал:

— Ты меня только цифрами не пугай. У меня удобрений на миллион лежит под открытым небом, я и то не пугаюсь. Так что давайте по машинам, и... я на вас очень надеюсь! — Он внимательно оглядел их и, указывая на заплывший глаз Петровича и вздутую верхнюю губу Генки, спросил: — А это что?

Петрович с ненавистью ответил:

— Золотишко делили!

В коридоре Генку, Михаила и Петровича встретила тихая, угрюмая толпа. Запахло кровью... Все трос вжались в стену. Петрович прижал термос к груди.

Самый жуткий тип из толпы тихо сказал им:

— А ну, выходи на волю. Двигай, двигай.

Страшные, злобные лица, грязные спецовки, пудовые кулаки окружали Петровича, Генку и Михаила. Казалось, пришел последний час. Их вывели в серый от дождя двор автопарка.

— Ну-ка, прикрой дверь, — приказал главарь шайки одному из своих вассалов.

Тот прыгнул в самосвал с работающим двигателем, развернулся и мгновенно прижал дверь конторы задним бортом машины.

— Ничего, отмахнемся... — неуверенно прошептал Петрович.

Не сводя глаз с толпы, Генка нагнулся и нашарил обломок кирпича. Толпа молча стала надвигаться.

— Не подходи! — звенящим от напряжения голосом проговорил Генка.

— Точно, ребята. Лучше не стоит... — Михаил вытащил тяжелый разводной ключ из-за голенища.

Темные силы остановились. Главарь оглянулся по сторонам, негромко спросил:

— Где золото?

— Здесь. — Петрович тряхнул термосом. — Здесь и останется. Зубами буду грызть.

Михаил и Генка выдвинулись вперед, прикрывая Петровича. Жить оставалось совсем немного.

— Погоди ты грызть. Тоже мне, грызун старый, — презрительно сказал главарь. — Вот что, мужики. Мы там все слышали. Вы плюньте на него, езжайте в область, сдавайте эту хреновину, действительно, от греха подальше. Свобода дороже.

И тут вся толпа задвигалась-заговорила: