Владимир Кунин - Мика и Альфред

– Где чалился? – негромко спрашивает он у Мики. Мика только было собирается ему ответить, как тут же один из сопровождающих рявкает:

– Разговорчики!

Перекуривший плана пацан поднимает соловые глаза, ухмыляется, говорит сопровождающему, еле ворочая языком:

– Начальник… Чего хлебало раззявил?… В рот тебе ишачий болт по самые яйца… Мы теперь свободные люди!… Комсомольцы, блядь… Понял?…

Один из сопровождающих передает второму своему напарнику портфель с личными делами пацанов и уже отобранными у них новенькими комсомольскими билетами и молча отпирает решетчатую дверь «обезьянника».

Входит, покачиваясь на рифленом полу едущего фургона, поднимает накурившегося пацана за шиворот с металлической скамейки и резко, отточенным движением ударяет его кулаком в живот.

Пацан мгновенно скрючивается, глаза у него выкатываются, широко открытый рот судорожно пытается глотнуть воздух… Он падает на скамейку, затем соскальзывает на железный рифленый пол «воронка» и разражается неудержимой рвотой с кровью.

Сопровождающий выходит в конвойное отделение, запирает за собой решетчатую дверь и спокойно говорит:

– Тут тебе не милиция, комсомолец.

А белый фургончик «Казплодовощторга» уже миновал предместья Алма-Аты, яблоневые сады предгорья, неторопко проехал мимо правительственных дач с высокими трехметровыми глухими заборами, затейливо оштукатуренными рельефными казахскими орнаментами. Что, вероятно, должно было символизировать неразрывную связь между людьми, огороженными исконно народным орнаментом, и самим народом, населяющим всю остальную территорию Казахстана – самой большой республики Советского Союза…

Понимал Мика, как все труднее и труднее взбираться в гору белому фургончику с понтярскими надписями по бортам…

Чувствовал Мика, как трясется липовый казплодовощеторговский фургончик от натуги и неровностей, как переваливается с боку на бок на каменистой горной дороге…

Слышал, как воет двигатель на низких передачах. Как стреляют в днище кузова мелкие камушки, выпуливающиеся из-под колесных покрышек…

Через полчаса тряски и моторного воя дышать стало труднее – зевота одолела. Зеваешь, зеваешь, а до конца не вдохнуть. И похолодало заметно…

Интересно, Медео проехали или еще нет?

Вот Медео Мика знает…

Три месяца назад они с Лавриком вернулись с «гастролей» из Кокчетава – брали там хату военкома. Не то города, не то области. Хрен его разберет… Сильно «пыжоный» мужик был. Всю «наливу» дома, в подвале под кадушкой с кислой капустой, зарыл, дурачок, дай ему Бог здоровьечка! Хорошо, что Мика вычислил…

Зато Мике и Лаврику такой «сармак» достался, что они его еле-еле в Алма-Ату приволокли – все руки оттянул, сволочь!

Ну и решили гульнуть на радостях!…

Лаврик в хозчасти одного госпиталя спроворил автобусик на целый день. Как следует «заслал» начальнику гаража, еще кому-то, и покатили они с Лилькой и Светкой в горы, на Медео.

Помнит Мика, что водила всю дорогу на Медео пел. Еще бы! Ему Лаврик и Мика столько «отстегнули», сколько он за год бы не заработал…

Привез водила их к частному ресторанчику – а там бешбармак, каурма, редечка, лепешечки горячие, шашлычки только с мангала!…

Водилу кормили от пуза, но безалкогольно. Девочки винцо трескали, Лаврик – водочку, непьющий Мика пиво прихлебывал…

По очереди ходили в госпитальную машину трахаться.

Сначала Лаврик с Лилькой, потом Мика со Светкой… А потом – все по новой! И так до поздней ночи.

Очень там, в этой машине, все было удобно – будто специально организовано: носилочки широкие, матрасик, полотенечко, водичка с тазиком для подмывания.

Водила – толсторожий старшина – жрал и все подмигивал – ну как, дескать? А когда Лаврик сказал, что даже не ожидал таких прекрасных «коммунальных условий» на колесах простой госпитальной «санитарки», водила заржал:

– Эта моя «коломбина» с красным крестом единственная в нашем хозяйстве не для страданий, а для сладости оборудована! На ей я по выходным сюда начальство с медсестричками вожу. И сюда – на Медео, и чуток пониже… Тоже есть забегаловочка – я те дам! Там один еврейчик торгует. А жена у него, представляете, казашка!…

– А выше вы не забирались? – помнится, спросил тогда Мика.

– Не!… – отмахнулся старшина. – Там, чуток повыше Горельника, чего-то секретное сейчас сооружают, дык туда кажная тропка перекрыта. Ну их… А к еврейчику с казашкой могу свозить в любое время… Они рыбу по-жидовски делают – пальчики оближешь!…