Денис Гуцко - Березовый компот

Таня сидела свободно, не скрывая победной улыбки. Мальников расслабился и вскоре тоже заулыбался, вольготно откинулся на спинку сиденья. “Танька, так Танька, — сказал себе Мальников. — Сойдет на первое время. Баба горячая. Там посмотрим”.

Чувствовалось, что Таня на подъеме. Предвкушение предстоящей ночки было полно пьянящей истомы. Мальников подумал, что неплохо бы перед тем подремать, и прикрыл глаза. Склеенные из разномастных кусков света, по векам заскользили невидимые долгие улицы, покатился мимо огромный город, от которого он успел порядком отвыкнуть. Вспомнился почему-то Вася с его тоскливым приглашением раздавить напоследок бутылочку, но Мальников легко отогнал его прочь.

— Мы с шоу едем, — сообщила Татьяна таксисту. — Работаем там.

— Да мы все там работаем, — усмехнулся таксист. — Сколько лет уже.

Татьяна разочарованно фыркнула.

— Я с тобой серьезно, а ты…

— Да с какого шоу?!

Но тут он вспомнил, что клиенты сели возле телецентра.

— Ааа, — сообразил таксист. — Вон с какого… Смотрел, смотрел. Местами. Закончилось как-то...

— А че? Нормально закончилось, — пожала Таня плечами.

— Ну, — он скривился. — Можно и так сказать. Поглядим, что дальше.

— Должно, думаю, наладиться.

— Да?

— А как же. Не боись, дядя. Наши в городе.

Машина прошла под эстакадой и встала на светофоре.

— Вон, пасутся, — таксист кивнул на группу бомбил, расположившихся ближе к вокзалу. — Устроили тут... Черкизон-РФ. Турнуть бы всех, да и жить.

— И-и-и, — пренебрежительно потянула Таня. — Слышали уже. От вас-то хрен дождешься!

— Да почему?..

— Да малахольные потому что.

Машина тронулась.

— Мы в нашем парке с ребятами так договорились, — произнес таксист с обидой в голосе. — Черных не брать. Ни-ни. Категорически.

— Вот так вот?

— Именно! А ты говоришь...

— Да нет, я ничего.

— Ну, как же? Малахольные, дескать.

— Да то я так, для тонуса.

— Вытурим всех на хрен. Это к бабке не ходи. А то лучше за Урал всех, на заводы.

— Во-во. Это ты уже с понятием говоришь. Молодец, дядя.

Мальников дремал, и дрема его была полна упругих прелестей Татьяны, крупно нарубленного света и еще чего-то большого и округлого, похожего на гладкую гору, на которую он никак не мог взобраться.