Артур Япин - Сон льва

— Чего же ты тогда хочешь? — спрашивает она. — Мы же должны завтра утром куда-то переехать? От твоего графа проку ведь никакого.

Максим наливает ей бокал «Вин Санто». И макает листочки базилика в мед.

— Сначала перекусить, потом выпить.

Гала съедает базилик с медом и говорит:

— Беру свои слова назад. Твой граф просто золото.

Максим ищет у нее в сумочке вторую половину карты.

— Да не волнуйся, — успокаивает его Гала, — мы чего — нибудь найдем.

Максим расправляет обе половинки карты прямо на спине у Галы, которая продолжает лежать на кровати. Пытается приставить их друг к другу.

— И дом, о котором говорил тот парень…

— Джанни — не парень, вот увидишь, он — настоящий джентльмен.

Когда Гала вдыхает, город распадается на две части, и между ними показывается полоска кожи. По красным пятнам видно, где Максим переусердствовал с массажем.

— Как называется район, где находится этот дом?

Париоли [59] Париоли — район Рима, расположенный рядом с парком Вилла Ада. с его посольствами и музеями — один из лучших районов Рима. Сады при виллах, построенных в прошлом веке у склона квартала Валле Джулия, переходят в парк Виллы Боргезе. Виа Микеле Меркати оказывается одной из тихих улиц за Музеем современного искусства.

Гала с восхищением ходит от одних ворот к другим в поисках номера дома, который дал Джанни. Максим идет следом со своим рюкзаком и ее чемоданом. Сегодня утром он встал, не разбудив ее. Сначала купил хлеб и обменял деньги, затем заплатил за гостиницу и упаковал вещи, так что, когда Гала проснулась, все уже было готово.

Эти мелкие обязанности Максим всегда берет на себя. Так уж сложилось. Если он их не будет выполнять, то их не выполнит никто. Эти практические дела Галу не интересуют. Более того, они для нее словно не существуют. Она считает, что все устроится само собой. И так и происходит. Уже много лет. Максим не знает, осознает ли она, сколько всего он делает. Для него это не имеет значения. Ему это нравится. Ему так приятно. Подобно отцу, заботящемуся о своем ребенке, Максим не ждет ничего в ответ. Это теплое чувство. Это любовь. Ему достаточно того, что он причастен к ее беспечности, в которой он черпает надежду.

Дома номер 17 с улицы почти не видно. Как только Гала ступает на аллею, ведущую к дому, раздается лай сторожевого пса. Максим колеблется.

— С какой стати нам будут предлагать такой дом?

Почему бы нет? Это же не Голландия. Кстати, речь идет только о комнате.

С торца дома в тени рододендронов стоит скамейка, где сидит молодой человек и курит. Завидя Максима и Галу, он убегает.

Дом в плачевном состоянии.

— Ангелочки! Вот и они. Ангелочки, спустившиеся на мои цветы.

На втором этаже распахиваются ставни.

— Спереди, вход спереди.

Женщина жестикулирует и по пояс высовывается из окна.

— Я бежала со всех ног. Идите к большим желтым дверям. Вы их сразу же увидите. Я вам открою. Секундочку.

Женщина в два раза ниже Максима и в ширину такая же, как в высоту. Грубая ткань ее черного платья чуть не лопается по швам. Она то ломает руки, то заправляет выбившиеся седые пряди в узел на затылке. Она представляется Джеппи. Она — консьержка и, похоже, ожидала обоих гостей, причем с таким нетерпением, что Максим опасается, не приняли ли их за кого-то другого.

— Да нет же, синьор Джанни мне звонил. Две великолепные звезды севера. Она, соблазнительная и прекрасная, как пантера, и он… ну, высокий блондин, выше не бывает. И прямой. Как обелиск.

Взгляд у нее приятный, но чересчур нервный, чтобы долго смотреть в глаза. Чтобы скрыть неловкость, она без умолку трещит о приключениях забытого персонажа из комиксов, в честь которого ее назвали — Джеппи, взрывная девчонка.

— Ты что, рассказала Джанни, как я выгляжу? — спрашивает тем временем Максим Галу, но та качает головой.

Джеппи берет связку ключей и ведет молодых людей по узкому коридору под монументальной лестницей. Здесь нет ни одного окна. Свет попадает только из-под дверей. В некоторых комнатах идет жизнь. Лучи разбиваются о фигуры людей, ходящих туда-сюда по комнате. В конце коридора консьержка открывает двери в двух смежных комнатах.

— Это для нас слишком дорого, — говорит Максим.

— Ах, господи боже мой, — смеется Джеппи, — если начать измерять счастье деньгами…

Открывает окна. В комнате есть одно окошко высоко в стене. Оно выходит в сад, который располагается на холме Пинчо. [60] Пинчо (итал. Pincio, лат. Mons Pincius) — римский холм, севернее Квиринала, который не относится к семи классическим холмам Рима, хотя и охвачен Аврелиановой стеной. Тропинка и кусты рододендронов находятся на уровне глаз. Мимо проходят ноги в костюме в тонкую белую полоску.