Владимир Кунин - Двухместное купе

За окном купе пролетали клочки утреннего тумана. В.В. сказал:

— Рассветные истории лучше всего видеть собственными глазами...

— Какие проблемы? — пожал плечами Ангел. — Устраивайтесь поудобнее. И пожалуйста, оставьте стакан в покое. Не будете же вы вторгаться в То Время со своей посудой?..

В.В. поставил стакан на столик, прилег и прикрыл глаза...

...и почти сразу же все погрузилось во тьму.

Стал затихать шум несущегося по рельсам состава, и на смену всем железнодорожным звукам понесся гул мальчишеских голосов, сквозь который внезапно прорезался чей-то истошный крик:

— Самоха!!! Самоха!.. Тебя отец Михаил зовет!..

Тьма стала постепенно рассеиваться, и В.В. увидел, что перед ним...

... Обычное повседневное течение жизни в колонии усиленного режима для несовершеннолетних преступников было нарушено открытием и освящением часовни, построенной руками заключенных-мальчишек, и частичной и выборочной амнистией...

— Самоха!!! Отец Михаил зовет!.. Толян! Ты где?..

Толпы воспитанников в единой тюремно-сиротской форме шатались по территории, кучковались около незнакомых взрослых дяденек и тетенек, приехавших на столь важное мероприятие...

Толик один стоял посредине часовни...

Неподвижными глазами смотрел куда-то вверх, в слуховое окно, откуда внутрь часовни проникал луч серого света...

Часовня уже была убрана всей атрибутикой, необходимой для дальнейшего ее предназначения.

Наконец Толик услышал звавший его голос, судорожно вздохнул и вышел из часовни...

Воспитатели, милицейское начальство из Ленинграда и области, гражданские из разных отделов народного образования, представители исполнительных комитетов перемешались с толпами «воспитанников»...

Гражданские гости, фальшиво-ласково наклоняясь к пацанам, говорили какие-то слащавости, банальные назидания, положенные слова...

Пацаны все пропускали мимо ушей, срывались от этих разговоров при первой возможности...

Милицейские чины были суровы и уже не очень трезвы.

Начальство колонии раболепно заглядывало им в глаза...

Симпатичная часовня четко и благостно впечатывалась в фон высокого серого бетонного забора с витыми спиралями колючей проволоки по самому верху...

Генерал милиции, краснорожий от постоянного пьянства, пытался вести «светскую» беседу со священником местного прихода — отцом Михаилом.

— Это, понимаешь, тоже политически верно и символично, — говорил генерал отцу Михаилу. — Открытие, понимаешь, и освящение часовни, и частичная и выборочная амнистия для этих... — Генерал показал на серую массу заключенных «воспитанников».

— Ну и слава Господу, — перекрестился отец Михаил. — Многие весьма достойны свободы, искупив свои прошлые грехи... Руководя постройкой этой часовни, я имел радость наблюдать за...

— Тоже, понимаешь, нужную работу вы ведете! — бесцеремонно перебил священника генерал. — Нам, понимаешь, усилия надо, так сказать, вместе сконсал... сконсолид...

— Объединить, — помог ему отец Михаил, деликатно отворачиваясь от смрадно-алкогольного генеральского «выхлопа».

— В самую точку, отец Михаил!.. — радостно сказал генерал. — Помню, мне еще дед мой говорил...

Что говорил генералу его дед, узнать отцу Михаилу так и не удалось.

Неслышно подошел Толик, остановился позади отца Михаила, тихо спросил:

— Звали, Михаил Александрович?

Тот вздрогнул от неожиданности, повернулся.

— О Господи... Как ты меня напугал, Анатолий. Я и не слышал, как ты подошел сзади, — улыбнулся священник.

— Это они могут! — недобро сказал генерал. — А вот чтобы священнослужителя, понимаешь, отцом Михаилом или, на худой конец, батюшкой назвать, так это у них, вишь ли, язык не поворачивается! — Вгляделся в слегка семитские глаза на русопятой физиономии Толика-Натанчика и добавил с нехорошей улыбочкой: — А может, тебе какая другая вера это не позволяет? У меня на вас глаз наметан!

Толик посмотрел в сторону, тоскливо ответил:

— Нет у меня вообще никакой веры.

Отец Михаил положил руку на плечо Толика, сжал покрепче, ласково сказал генералу:

— Он мальчик уважительный, хороший. Часовню вот эту строил. Бригадиром был. Вы уж извините нас. Нам с ним до торжественного открытия и построения потолковать еще нужно. Пойдем, Анатолий, пойдем.

Завел Толика за часовню, прижал к себе, по голове погладил.