Айрис Мердок - Книга и братство

Дункан не позаботился сообщить о своем возвращении никому из друзей. В это время Джерард, Дженкин и Роуз были в Лондоне: Джерард работая в аппарате правительства, Дженкин преподавал в политехническом, Роуз занималась журналом. Конечно, новость о том, что Дункан ушел в отставку, разошлась очень быстро, потом узнали, что его брак расстроился, и, наконец, что третьим в треугольнике был Краймонд. Джерард, первым услышав новость от друга в министерстве иностранных дел, позвонил Дженкину, затем Роуз, те ничего об этом не знали. Роуз сказала, что ей показалось странным, когда Джин не ответила на ее письмо, а переписывались они часто. Джерард, который переписывался с Дунканом лишь oт случая к случаю, теперь тоже заметил, что от того нет никаких известий. Дженкин вообще почти никому не писал. Джерард взялся проверить все умножающиеся слухи и пришел к заключению, что молва говорит правду. Ситуация была явно не для телефонного разговора. В любом случае у них не было привычки обсуждать что-то по телефону. Джерард сказал, что они должны что-то предпринять, как люди не посторонние для Дункана. Набросав несколько вариантов, он наконец послал Дункану в высшей степени тактичное письмо в Дублин, где, как думал (не представляя, что тот столь быстро уедет оттуда), еще находится его друг. Написала письмо и Роуз, но адресованное Джин, тоже осторожное, хотя очень краткое и совсем в ином духе, нежели Джерард. В обоих письмах не говорилось «о главном», лишь упоминалось о том, что они слышали нечто и выражают свое беспокойство и сочувствие. Дженкин послал Дункану открытку со словами: «Благополучия! С любовью, Дженкин». Открытку выбирал тщательно (это был мирный пейзаж Сэмюела Палмера) и положил ее в конверт. Сии послания в должное время проделали путь обратно, в Лондон, в клуб Дункана, где он регулярно забирал свою почту, надеясь когда-нибудь снова получить весточку от Джин. Между тем Роуз, Джерард и Дженкин держали постоянную связь друг с другом и встретились в доме Джерарда в Ноттинг-Хилл, чтобы обсудить ситуацию. (К этому времени Робин Топгласс уже женился и переехал в Канаду.) Они единодушно склонились к тому, чтобы всю вину возложить на Краймонда. Потом стали сравнивать свои мнения о нем, повторяя, что не должны руководствоваться неприязнью к его политическим взглядам. И пришли к заключению, что приверженность к экстремистскому воинствующему социализму многое говорит о его личности, что он «шальной», непредсказуемый человек. Согласились, что, хотя уважали и отдавали ему должное в Оксфорде, по-настоящему не знали его. Искренне тревожились о Джин и Дункане, однако было все же любопытно, что произошло. Все эти разговоры (когда они бесконечно повторяли: «Конечно, мы не знаем фактов!») ничего не решили, но в них родилась крайняя неприязнь Роуз к Краймонду, которая поздней сыграла важную роль. И никто из них не знал, где находится Дункан.

Позже, получив долгожданный положительный вердикт в «Мурфилдсе», Дункан, который ничего больше не слышал о Джин и сам не писал ей, и решительней пытаясь наладить свою жизнь, понял, что жалеет о том, что остался без работы. Тогда-то, но не по причине этого сожаления, а потому, что пришло время, он наконец написал Джерарду, просто сообщая свой адрес и приглашая где-нибудь посидеть за стаканом вина. Дункан перестал скитаться по гостиницам и снял маленькую квартирку в Челси, где жил чокнутым безымянным одиночкой. О том, что было сказано на той встрече, никто из них впоследствии не распространялся. Да, пожалуй, ничего особенного и не говорилось, но сама встреча была важной. Дункан в общих чертах описал Джерарду то, что произошло, опустив драму в башне. Согласно этому описанию, Дункан, постепенно поняв, что Джин влюблена в Краймонда и что они, вероятно, любовники, получил некое доказательство (он не пояснил, что это за доказательство, а Джерард не спрашивал) того, что они действительно стали любовниками, и вскоре после этого Джин заявила ему, что намерена оставить его. С тех пор, кроме письма с подтверждением, что она живет с Краймондом и не собирается возвращаться, от нее не было никаких известий. Естественно, Джерарду хотелось бы узнать побольше подробностей, но он, естественно, не настаивал. Встреча была важной и для Дункана, потому что он получил возможность проверить, не воспринимается ли поврежденный глаз как значимое свидетельство. На самом деле Джерард не заметил, что с глазом что-то не так, и только тогда обратил на него внимание, когда Дункан сказал о «проблеме с глазом». Они малость напились и вспомнили, хотя и молча, время, когда, после гибели Синклера, были любовниками. Джерард, вслух не высказывая сожаления о поспешной отставке Дункана, в которой не видел необходимости, затронул вопрос работы. Что теперь? Преподавание? Нет. Политика? Ни в коем случае. Тогда почему не служба в аппарате правительства? Дункан, заявив, что он «конченый человек», что «способен лишь стоять в очереди за пособием по безработице» и прочее в том же духе, согласился, что идея неплоха, переходы с дипломатического поприща в Уайтхолле случались и, хотя он так резко «обрубил концы», возможно, еще не все потеряно. Вскоре после этого его приняли на службу, не в тот департамент, который бы он предпочел, но на очень даже обещающий и интересный пост.