Илья Штемлер - Завод

Татьяна, сама того не ожидая, легонько стукнула сына по загривку. Тот ошалело вздернул головой и уставился на мать.

— Ты что? Чуть не подавился.

— Не болтай, чего не знаешь! — Мать засмеялась каким-то непривычным смехом.

Хлопнула входная дверь, и в проеме показалось улыбающееся лицо отца.

— Здорово, семейство! Ну и погодка, — бодро произнес он. — Вижу, вам без меня весело!

В кухне сразу стало тихо. И было слышно, как отец возится в прихожей.

— Черт знает что такое! — Отец искал свои сандалии. — Каждый раз, как мальчишка, ползаю по всей квартире. И ведь ставлю на место…

Мать многозначительно взглянула на Кирилла. Тот отодвинул тарелку, пробормотал «спасибо», поцеловал мать в шею и торопливо направился к себе, обойдя отца, который уже появился в кухне со свертком. Павел отодвинул в сторону тарелки и принялся развязывать тесемки. Татьяна молча и с любопытством наблюдала за ним.

— Теперь закрой глаза. Раз, два, три! — Он откинул крышку коробки и извлек перламутровую сумку. — Нравится?

Кружевной, словно легкая изморозь, рисунок переливался под хрустким глянцем. Замысловатый латунный замок добротно щелкнул, обнажая шелковую отделку внутри.

— Именно то, что я искала. Импортная?

— Наша.

— Спасибо.

— Хочешь легко отделаться! — Павел приблизил к губам Татьяны свою щеку.

— Как тебе удалось ее купить?

— Прохожу мимо универмага. Очередь. За чем? Сумки. Тут я вспомнил, что ты сумку искала. — Павел рассказывал, топчась на кухне. Потом ушел в ванную мыть руки.

Резко пристукнула дверь комнаты Кирилла.

«Мешаю я ему. Интересно, чем он там занимается? Валяется небось», — подумал Павел, продолжая рассказывать.

— Встал в конце, стою. Разнесся слушок: сумок мало. Ну, думаю, не достанется. А тут какой-то тип без очереди полез. Все возмущаются. Я, не долго думая, к директору. Представился. Он говорит, я вас знаю. Доска-то почета рядом с универмагом висит. С чем изволили? Безобразие, говорю, у вас тут. Лавочка, а не универмаг. Без очереди отпускают. Знаешь, как я умею, — солидно, внушительно. Он и вынес мне сумку. Еще и руку жал.

Широкое лицо Павла, посвежевшее от холодной воды, добродушно улыбалось. Он отвел со лба короткую челку чуть тронутых сединой волос.

— Как же ты пронес мимо очереди? — Татьяна глядела в его озорные зеленоватые глаза.

— На животе, плащом прикрыл.

— А еще общественный судья! — Татьяна рассмеялась. — Сегодня-то кого судили?

— Ну его! — Павел махнул рукой и сел на табурет. — Обмоем?

— Тебе б только повод. — Татьяна достала из буфета графинчик.

— Надо обмыть, чтобы в сумке не пустело. — Он запрокинул рюмку. Сильным шатуном толкнулся кадык. — Хорошо прошла… А ты чего не ешь?

— Не хочется. Напробывалась, пока готовила.

— У людей семьи как семьи. Обедают вместе, а тут словно на вокзале, — проворчал Павел. Он повел головой в сторону комнаты Кирилла. — И вроде не обидел, не оттолкнул ведь…

— Брось цепляться, — сдержанно проговорила Татьяна. — Все тебе мерещится.

— Что мерещится? — Павел отодвинул тарелку. — Сын он мне или чужой? Смотрит волчонком. Перешел в другую бригаду. А что выиграл? Так же работает, как и у меня, а получает тридцать целковых.

— Сколько? — Татьяна взглянула на буфет, где лежали деньги.

— Тридцать. Говорили умные люди: один ребенок — для чужих. — Павел встал, ему было неприятно продолжать разговор. — Хочу поработать немного. Надо книжный шкаф доделать, а то стоит, глаза мозолит.

Кирилл просматривал отпечатанные на машинке листы. Мать редко заходила в его комнату, обычно только при уборке. Он поднял голову и, щурясь от бившего в глаза света, посмотрел на мать.

— Ты сколько получил сегодня в аванс? — Татьяна плотно прикрыла за собой дверь.

— Как всегда. Шестьдесят.

— Врешь.

— Настучал, значит, Сопря отцу. Ох и быстрый! Старый сплетник!

— Ты вот что, Кирюша, возьми их себе. — Татьяна положила деньги на секретер.

— Я ни от кого не хочу зависеть! — упрямо проговорил Кирилл.

Татьяна подсела к секретеру. Теперь она поняла: сын читает технические условия на какой-то прибор.

— В институт полимеров с утра отправляюсь. Вопросик надо утрясти один, — небрежно сказал Кирилл. — Довольно заковыристая штука.

— Ну, ну! — серьезно проговорила она. — Я тебе мешать не буду. Но поговорить мне с тобой надо, Кирюша. Что это ты так к отцу относишься, а? Между прочим, когда-то ты был маленьким, болел, а отец глаз ночью не смыкал. Носил тебя на руках. Дурак ты, дурак…