Андрей Тургенев - Месяц Аркашон

— Добрый день, бука, — так неожиданно приветствует меня Эльза. Обезоружила одним словом: теперь я забыл о своих претензиях и думаю лишь, как реагировать на «буку».

— Вовсе не бука, — буркнул.

Эльза разворачивает лэп-топ. В нем есть режим зеркального монитора. Я слышал о таких фокусах, но свое компьютерное отражение вижу впервые. Волосы у меня грязные, свалявшиеся, харя распухшая, исцарапанная и действительно крайне набыченная.

— Солнце вышло — улыбнись, — командует Эльза, и я послушно тренирую улыбку. Бормочу что-то про хорошую погоду.

— А в Париже наводнение, — сообщает Эльза. — В Лувре подвалы затопило, куча чего ценного покалечилось. И по всей Европе реки пошли из берегов. По Рейну все города в воде. Прагу опять заливает.

— Караул, — только и говорю я.

— И Этна опять ворчит, — довершает Эльза мрачную картину континентальных неладов.

— Конец Христианства, — ответа умнее я не придумал. — Пора строить ковчег.

— Пора перекрашиваться, — говорит Эльза. — Менять идентификацию.

— На что? На доски для ковчега?

— Ковчег, в общем, более-менее построен. Мировой капитал. Транснациональные, пардон, корпорации. Нужно жаться к большим деньгам. Они как-нибудь спасутся.

— Ну как же корпорации могут спастись от вулкана и наводнения? Стихия мне, например, тем и мила, что не разбирает богатых и бедных.

— Ну-ну. Не разбирает. Мы с тобой переждали нападение Марты в теплой постели за крепкими стенами, а Рыбак пытался выжить в маленькой лодке. Результат, в общем, налицо… Конечно, против прямого удара астероида деньги бессильны. Пока. Но скупить наиболее безопасные земли, сесть задницей на оставшиеся ресурсы — это можно…

— И что же вас сдерживает?

— Нас?

— Ну, эти самые корпорации. И лично тебя.

— Меня… Не знаю. Для этого нужно переступить через локальные ценности. Грубо говоря, отнестись к односельчанину из Аркашона так же, как к негру из Центральной Африки.

— Извини, я все же не совсем…

— Да все понятно. Тебе ведь не очень жалко африканов, которые там у себя с голоду дохнут целыми племенами. То есть тебе просто на них наплевать. Наплевать?

— Ну, не наплевать…

— Их же нет в твоей жизни. Дышать они тебе не мешают. Ночами в окна не барабанят.

— Ну, в общем, да. В смысле, нет.

— Вот. А на девчонку, которую сегодня зарыли, не наплевать. И даже на Рыбака вонючего, который тебе муди отрезать хотел, — не наплевать. Ты себя с ними идентифицируешь, примеряешь их судьбу…

— И ты предлагаешь, значит, идентификацию менять?

— Ну конечно. Хватит позиционироваться европейцами. В них давно нет драйва. Ни во что не верят, кроме своей истории. Да их скоро просто и не станет. Нужно как-то иначе позиционироваться. Теми-кто-спасется.

— За чужой счет?

— Это уж как пойдет. Видишь, сейчас вернулось значение тупой физической силы… Мы ведь брали другим — умом, технологиями, общественным договором. А теперь в моде другая концепция: хлоп в лоб — и весь разговор.

— Ты имеешь в виду этих… талибов всяких?

— Не только. Во всех расах сейчас наверх полезут козлы. И то: если спросить у населения, как должны решаться проблемы — на риторическом уровне или прямым ударом в лоб… С адвокатом то есть или без адвоката. Большинство, боюсь, выберет в лоб, потому что общение с адвокатом требует умственного усилия и соответствующего менталитета. И это большинство — наши естественные враги. Что поделаешь?

— Эльза, а как же фестиваль уличных театров?

— А что фестиваль?

— Ну ты же готовишь фестиваль. Здесь, в Аркашоне, а вовсе не на гипотетической территории транснациональной корпорации…

— Что поделаешь. Живу-то я пока здесь. Когда еще для богатых орбитальную станцию построят или материк выделят… Пока-то маяться в Аркашоне. Я же на вилле у себя цветочки выращиваю. Вот и фестиваль.

— Мориса, кстати, когда поймают?

— Боишься?

— Да нет, так спрашиваю, из праздного интереса… Он, разумеется, в меня не собирался стрелять. Так, случайно…

— Луи в городском совете выступил, предположил, что убийцу спрятал кто-то из зажиточных горожан. Чтобы и дальше его как убийцу использовать. Почти впрямую на меня намекал…

— Ничего себе.

— Но я его не прятала… Так что — ищут. Фотография во всех аэропортах-вокзалах.

— Ясно… Ладно, пусть ищут. Я отсюда уезжаю.

— Когда ты собираешься?

— Завтра, может. Или сегодня…

— Слушай, задержись на несколько дней.

— Зачем это?

И Эльза рассказывает зачем. Приехав в Сент-Эмильон к Жерару, она встретила около деверева дома старикашку Луя. Луй посмотрел на нее сверху вниз, презрительно-торжествующе отклеив нижнюю губу. Эльза переполошилась. Устроила Жерару допрос. Ну, не допрос — он, в общем, ничего скрывать и не собирался. Новости неутешительные. То есть для Эльзы неутешительные. Для Жерара — наоборот. Луи Луи нашел где-то, что ли, в ЮАР суперпуперспециалиста, который обещает поднять Жерара на ноги. Считалось, что спасение невозможно, однако вот обнаружился один пуперспециалист. Луй предлагает Жерару медицинскую услугу в обмен на исполнение обещания Отца. То есть на наследство в обмен. Жерара идея заинтересовала. Еще бы — кому хочется десятилетиями обходиться без задних, что называется, ног. И если операция пройдет успешно, не видать Эльзе орбитальной станции как своих ушей.