Роберт Крейг - Грязные танцы

Регистрация брака Кита и Бренды напоминала переговоры по выдаче заложника, где каждое «да» звучало с неохотой, окропленное тревожным потом. Чиновник торопил дело, возможно, инстинктивно чувствуя, что в любой момент кому-нибудь хватит чувства юмора прекратить эту пантомиму.

После церемонии друзья и родные собрались в клубе рабочих, чтобы найти утешение в спиртном. Свадебный прием задал тон будущему браку: каждый, присутствующий на этом суровом испытании, желал бы быть сейчас где-то в другом месте.

– И долго нам тут оставаться? – спросила Анна.

– Пойдем, когда Бренда покажется нам счастливой.

– А десерт тут будет?

Часа через три музыка стала громче, но танцпол оставался пустым. Как диджей ни старался, ничто не могло заставить гостей встать на ноги. Из профессиональной гордости он уже раздумывал, не включить ли сигнал пожарной тревоги, но боялся, что, как только гости получат возможность покинуть здание, уже ничто не заставит их вернуться обратно.

Постепенно разрыв между группками людей все ширился. Те, кто ушел, чтобы отвести домой детей, так и не вернулись. Прибывшие позже к вечеру купили выпить, «отметились» и вскоре исчезли. Субботним вечером можно было найти гораздо более интересные развлечения.

В пять часов Анна позвонила своим сотрудницам. Сегодня их выручка оказалась рекордной за все время существования ларька. Она сказала Наташе:

– Кажется, девушки прекрасно справились без нас. Нашему бизнесу нет еще и месяца, а мы в прибыли.

Наташу и Анну отловила Энджела Уотсон, знакомая из их старого района. Она говорила не переставая о своем парне, с которым жила уже четыре года. С Тони у нее уже было двое детей, и он в последние два года постоянно бросал ее, а теперь ушел окончательно. Правда, периодически появлялся.

– Я ему сказала, – поведала им Энджела, – что он, наверное, думает, что я дура, раз не знаю, что он ко мне приходит, только когда ему нужно потрахаться. Каждый субботний вечер он гуляет со своими приятелями, валяет дурака, заводится, а потом стучится в мою дверь в три часа утра, вот сволочь. Спорим на что хочешь, что он опять придет сегодня. Я не знаю, за кого он меня держит. А в воскресенье утром – его уже нет. Он даже не утруждается, чтобы сказать «привет» детям. А когда он жил со мной и напивался как свинья, ничто не могло его заставить вылезти из постели в воскресенье. Этот гад говорит мне одно и то же каждый раз: «Посмотри мне в глаза и попробуй скажи, что ты меня уже не любишь!»

Лоррейн Бэйтс, близкая подруга Энджелы, сидела рядом и слушала. Она заговорила с Анной.

– Я ей твержу, что она не права. Что ей на самом деле надо – так это собраться, пойти куда-нибудь, подцепить кавалера и привести его домой, чтобы, когда придет Тони, у него случился бы шок.

– Я этого не сделаю, – отозвалась Энджела. – Я не хочу, чтобы Тони думал, будто я шлюха.

В половине восьмого музыка замолчала, дабы Кит и Бренда смогли попрощаться с гостями. Диджей объявил всем, что новобрачные хотят пораньше лечь спать, так как столь волнующий день их жизни оказался утомительным.

– Нет сомнений, что как только молодые вернутся домой, то прямиком запрыгнут в постель, – неприлично пошутил он.

Люди похлопали и грубо засвистели вслед уходящей паре. Некоторые пожилые гости проснулись от этого шума.

Молодожены дружно состроили счастливые лица. Но Наташа знала, что на протяжении всего дня они не обмолвились ни словом. Молчание продолжалось и по пути домой, и когда они легли в постель. Их первыми и последними словами за день были свадебные обеты.

Отвязавшись от Энджелы Уотсон, Наташа ушла, чтобы посидеть вместе с матерью и отцом. Свадьба дочери напомнила матери о ее собственном бракосочетании. Раздумывая о том, что за этим последовало, она пребывала в скверном настроении. Беседуя с Наташей, мать то и дело безжалостно нападала на отца.

– Разводитесь тогда, – сказала Наташа, потеряв терпение от этих бесконечных нападок.

Алкоголь и все эти лицемерные сантименты на протяжении дня толкнули девушку опрометчиво высказать вслух мысль, терзавшую ее на протяжении многих лет.

– Я бы никогда не осталась с кем-то только ради секса, если в этом все дело.

– Секс? Неужели ты думаешь, что у нас все еще может быть секс? В последний раз это случилось, когда ты еще жила дома.

Алкоголь развязал язык и Наташиной матери.

– Мы слишком старые, чтобы разводиться, – добавила она так, словно прочла надпись на надгробии.