Роберт Кормер - Шоколадная война

Теперь, зная Лайна, крадущегося по классу, Джерри старался быть глазами в учебнике или в тетради, хотя при этом он не испытывал желания прочитать что-либо еще раз. Он смотрел вперед, как на футбольной тренировке. После нескольких дней интенсивной разминки тренер сказал, что, очевидно, в этот день они приступят к занятиям с мячом.

- Хватит дерьма.

Это был Брат Лайн. Он всегда старался нанести удар ниже пояса, например, используя такие слова, как «дерьмо» или «хрен», иногда кого-нибудь проклиная или посылая к черту. И он наносил его. Может быть, эти слова были так страшны, потому что исходили из уст маленького, бледного и безобидного человечка. Позже становилось ясно, что безобидного лишь на первый взгляд. В данный момент глаза каждого сидящего в классе были уставлены на Лайна, и каждое его дурно пахнущее словцо эхом отражалось от стен помещения этой классной комнаты. Десять минут полета в облаках было вполне достаточно, чтобы Лайн начал очередную свою игру. Класс уставился на него в ожидании какой-нибудь следующей подлости.

Пристальный взгляд Лайна медленно пропитывал каждого по очереди, словно ученики в классе были камешками янтаря, поднятыми с песчаного берега, в каждом нужно было высмотреть какой-нибудь изъян. Страх непредсказуемости повис над Джерри.

- Бейли, — произнес Лайн.

- Да, Брат Лайн, — Лайн собрался вызвать его к доске: очень старательного ученика, но слабого физически, стеснительного, замкнутого и с глазами, спрятанными за толстыми стеклами очков.

- Выйди к доске, — сказал Лайн, маня пальцем.

Бейли тихо вышел вперед. Джерри мог рассмотреть узор вен на его виске.

- Как вы знаете, джентльмены, — начал Брат Лайн, обращаясь прямо к классу и полностью игнорируя Бейли, хотя тот был всего лишь в двух футах от него, — …как вы знаете, в школе обязательно должна быть дисциплина. Невидимая нить должна связывать учителя и ученика. Мы учим и, конечно же, учимся сами любить каждого из вас. Но остается линия, разделяющая нас – линия всяких пережитков. Она незаметна, — его влажные глаза светились. — После всего, вы не можете усмотреть в этом какой-нибудь вздор. Представьте себе картину: гнущиеся деревья, вихрь листьев…

Он говорил и жестикулировал, его рука была в воздухе, а указка в ней следовала в направлении воображаемого ветра. И внезапно, без предупреждения, угодила в щеку Бейли. Парень схватился за место, где возникла боль. Он ничего не понял.

- Извини, Бейли, — сказал Лайн. В его голосе было что-то похожее на оправдание. Было ли это нечаянно, или Лайн умышленно причинил боль, никто толком не знал.

Теперь все глаза были на раненом Бейли. Брат Лайн стал рассматривать его, словно тот был препаратом под микроскопом со смертоносными микробами. Чего было не отнять у Лайна, так это его актерского таланта. Он любил читать всякие короткие истории вслух, целиком, доводя до совершенства все звуковое оформление. Никто никогда не зевал и не засыпал у него на уроке. Иногда весь класс был всполошен, например, как и теперь. Все смотрели на смущенного Бейли и предугадывали следующие действия Лайна. Под его твердым и пристальным взглядом Бейли перестал держаться за щеку, даже не смотря на то, что розовый след указки проступил горящим пятном на его лице. Теперь это стало выглядеть так, словно Бейли был не прав. Он ошибся: он стал на неправильном месте и в неправильное время, и фортуна сама так распорядилась. Джерри елозил по стулу. Не сказав ни слова, Лайн сменил атмосферу и позволил ему расслабиться.

- Бейли, — продолжил Лайн, не глядя на него, а класс продолжал слушать, словно ничего и не произошло, и Бейли как будто ничего не заметил. Словно некий секретный сговор связывал Лайна с классом.

- Да, Брат Лайн? — спросил Бейли, его глаза за очками стали больше.

Пауза.

- Бейли. Почему ты считаешь, что нужно быть плутом?

Говорят, что водородная бомба взрывается бесшумно – одна лишь ослепительная белая вспышка, умертвляющая целые города. Грохот начинается только потом, после выдержанной паузы мертвой тишины, следующей за вспышкой. Но этот грохот, наверное, уже никто и не может услышать. Примерно такого же рода тишина наступила в классе.

Бейли стоял онемевший, его рот был широко раскрыт.

- Молчание признания вины, Бейли? — спросил Лайн, наконец, повернувшись к парню.

Бейли встряхнул головой в безмолвии. Джерри почувствовал, что и его голова тоже встряхнулась, объединившись с головой Бейли в молчаливом отрицании.