Даниэль Кац - Как мой прадедушка на лыжах прибежал в Финляндию

И он разразился хриплым смехом, перешедшим в кашель, когда женщины закрыли за собой дверь.

Два дня Вера и Лена отдыхали в петербургской гостинице, делали покупки, ходили в оперу, собрались навестить одного родственника Лены, но он, увы… Наконец, отдышавшись, они снова отправились на извозчике на вокзал.

На вокзале было большое скопление народа, и, чтобы добраться до скорого на Москву, женщинам пришлось протискиваться сквозь плотную толпу. Поезд должен был отправиться с третьего пути, а нашли они его на шестом. Когда они уже взобрались на лесенку вагона, их и других пассажиров заставили спуститься на перрон, и поезд посредством нескольких маневров перевели на третий путь. Они перебрались в давке и толчее на перрон номер три и, измотанные, уселись на ворох своих дорожных сумок, и тут к ним подскочили два офицера — старший лейтенант и капитан. Женщины, вымученно улыбаясь, постарались напустить на себя бодрый вид. Один из офицеров сказал, что они будут счастливы, если дамы соблаговолят занять места в их купе. Дамы соблаговолили.

— Эй, Никитин, черт косолапый, занеси-ка в купе багаж дам, — приказал старший лейтенант своему денщику.

— Слушаюсь, — сказал тот.

Они уселись вместе с офицерами в уютном купе, поезд тронулся, офицеры закурили. Разговор зашел о войне.

— С войной все в порядке, милые женщины, — сказал старший лейтенант. — Разумеется, мы ее выиграем. У немца не хватает воображения. Австрия опять показала, что она насквозь прогнила. Не желаете ли еще шоколада?

— Спасибо, — сказала Вера. — Но если вспомнить опыт японской войны… Я такое слыхала!

— Это совсем другое дело, — возразил Ракитис. — Эти две войны нельзя сравнивать.

— Почему же нельзя? — спросила Лена. — Очень даже можно. То война и это война!

— Но войны совершенно различные.

— Почему японцы тогда победили? Можете вы мне объяснить? — настаивала Лена.

Капитан Галкин рассмеялся и ткнул своего друга в бок:

— Ну, дружище, валяй, попробуй объяснить, почему нам тогда надавали по мордам?

— Видите ли, дело обстояло так, — с безнадежностью в голосе начал объяснять старший лейтенант. — Генерал Куропаткин оставил для защиты Порт-Артура всего-навсего пятьдесят тысяч человек. Поскольку дивизию восточносибирских стрелков охватила эпидемия гриппа и поскольку к тому же крепостная артиллерия под командованием генерала Смирнова по ошибке потопила три своих броненосца — «Громобоя», «Баяна» и «Дмитрия Донского»…

— Прошу прощения, — робко возразила Вера. — Можно мне еще кусочек шоколада? Я ожидаю ребенка и…

— Ради Бога! — воскликнул Ракитис. — Будьте любезны. Простите за невнимательность. — И он протянул коробку Вере.

— Наверное, это еще не так заметно, — сказала Вера, запихивая в рот сразу две шоколадки. — Даже мой муж не замечал. А когда я рассказала ему, не поверил.

— …Одновременно к Порт-Артуру подошли японская Южная армия под командованием генералов Фукусима и Накаяма — это восемьдесят четыре батальона пехотинцев, триста шестьдесят пушек и двадцать пять пулеметов — и все распевали торжественные гимны… невозможно себе представить…

— А надо бы, — сказала Лена. — Нас ведь там не было.

— Меня тоже… — сказал Ракитис, — а вот…

— А вот я там был, — сказал капитан Галкин, — я там был, и нас здорово отколошматили, и поверьте моим словам: в этой нынешней войне нам снова надают по шее, так что небу жарко станет. Нам будут мылить и мылить холку до тех пор, пока у нас в стране царь… Боже его храни и благослови — а нас храни от него, как говорят евреи. Он до того помешался в уме, что припутал к своему указу отрывок из Юлия Цезаря, и солдаты в недоумении, не знают, с кем мы воюем. Это отнюдь не поднимает боевой дух войск. Ну да мне-то что? — Порывшись в ранце, капитан извлек оттуда пару бутылок и жестяные кружки. — Россия? — сказал он, поднимая брови и обводя взглядом присутствующих. — Россия насквозь прогнила. Прогнил весь строй. Царь сумасшедший. Будь моя воля, я бы смылся отсюда куда подальше. У меня двоюродный брат в Пернамбуко, это где-то в Бразилии, у него там мастерская по ремонту автомобилей. Он пишет раз в месяц и зовет меня в компаньоны, поскольку сам ничего не понимает в автомобилях. Я обдумывал его предложение, но обдумывал слишком долго. А сейчас уже слишком поздно.

— Зачем ты рассказываешь все это финским женщинам? — укоризненно спросил старший лейтенант.

— Ладно уж… Сказал, значит, сказал, — ответил Галкин, наполнил кружку, налив в нее понемногу из обеих бутылок, помешал пальцем и облизал его.