Владимир Найдин - Реанимация Записки врача

— А-а-сталось двенадцать кругов!

Чуть меньше половины. «Да, трудные лавры у ходоков!» Вот теперь, на середине дистанции, мне стало нестерпимо жарко. Как в пустыне, в горячем цеху, в бане, наконец! На верхней полке! Но там сидят или только машут вениками, а здесь идут, да еще изо всех сил. Я чувствовал, что стал багрово-красным: не только щеки, но и все — лицо, шея, плечи — приняло пунцовый оттенок. «Эх, водички бы сейчас! Холодненькой…» И вдруг я увидел, что белый толстый тренер, опекавший бесспорного лидера Скрипкина (тот уже обогнал меня почти на целый круг), встал во весь рост, держа в каждой руке по бумажному стаканчику. И когда Скрипкин к нему приблизился, строго и отрешенно глядя вперед своими глазами цвета бронзы, тренер выскочил на дорожку и ловко плеснул водой из одного стаканчика на грудь ходока. А когда тот, бросив благодарный взгляд, прошел мимо, сразу вслед ему взмахнул вторым стаканом, обливая водой затылок и шею. Скрипкин, кажется, даже замычал от наслаждения. Что ж из того, что он почти мастер спорта! Ему так же трудно и жарко, как и остальным! Даже больше — он же идет быстрее их!

— Десять кругов осталось!

«Четыре километра… нужно дотерпеть… Жарко… Ужасно жарко!» — теперь я думал какими-то отдельными, нет, даже не словами, а понятиями — «жарко», «терпеть». Меня обошел на целый круг Скрипкин и еще какой-то незнакомый высокий парень, который споро вышагивал, как журавль, высоко и резко выбрасывая ноги. Зато и я догонял какого-то ходока, отставшего почти на круг. Если бы не было так жарко, то, пожалуй, даже прибавил бы скорости… Эх, вот мне бы так из стаканчика на лицо и на грудь плеснули водички!

И вдруг я краем глаза увидел странную фигуру — худой, голенастый офицер в задравшейся гимнастерке бежал откуда-то сбоку к дорожке стадиона, держа в одной руке огромную пивную кружку, полную воды. Он бежал, стараясь изо всех сил не разлить эту воду, которая все равно выплескивалась в такт шагам. «Эх, все разольет!» — подумал я с сожалением. И даже на секунду отвел глаза от этой заманчивой влаги. А когда снова посмотрел, то прямо ахнул: «Это же капитан Сапрыкин! С водой!» Кто-то крикнул:

— Эй, не утопи его!

Но Сапрыкин, размахнувшись, как будто метал диск, плеснул из кружки прямо мне в лицо. Видно, хотел только половину, чтобы хватило и на спину, но не рассчитал и выкатил все. Я закашлялся и, сбившись с ритма, чуть было не остановился. При этом как-то чудно взмахнул руками.

— Плыви брассом! — засмеялись на трибунах.

Сначала мне было не до смеха. Но потом стало легче, и я осторожно, очень осторожно увеличил скорость. Теперь я понимал, как надо экономить силы. Эх, если бы начал дистанцию не так резво, то как бы сейчас пригодились эти лихо и бездумно растраченные силы! Действительно, рекордсмен нашелся! Но два раза в одну реку не войдешь, говорили древние. Что было, того не воротишь. Надо приспосабливаться к тем силам, которые остались.

— А-а-сталось пять кругов! — усталым голосом сказал судья. Ему тоже надоело стоять на солнцепеке.

Бронзовый «индеец» Скрипкин обошел меня еще на один круг. И я принимал это как должное. Но меня опять начал обходить на целый круг рыжий балагур, и это показалось, как и вначале, почему-то обидным. И еще злило, что этот парень так быстро семенил ногами, как будто переходил на бег. Почему же судьи не делали ему предупреждения или хотя бы замечания?

Когда мы поравнялись, я невольно участил шаги, и мы пошли рядом. И вдруг услышал в рупор:

— Четвертый номер! Не переходите на бег! Предупреждение!

И сейчас же взметнулся красный флажок и указал прямо на меня. Что за ерунда? Это же мой четвертый номер! Я так растерялся, что замедлил шаг и пропустил соперника. Не я сбивался на бег, а рыжий парень! Как судья мог перепутать?

— Юркин, полегче! А то снимут! — голос Сапрыкина.

Да, с судьей не поспоришь. Снимет с дистанции за милую душу, и все труды пойдут насмарку. Конечно, он смотрел на мелькание ног — и моих, и поравнявшегося со мной соперника, сложил вместе это мелькание, а наказал одного. Я огорчился и пошел осторожнее. Испугался

Вспомнил, как Сапрыкин говорил утром: «Только нечаянно не перейди на бег. Следи, чтобы если одна нога в воздухе, то вторая обязательно на земле. Не должно быть фазы полета». Теперь, после грозного предупреждения, я стал еще старательней припечатывать шаг, чтобы не было опасной подпрыжки. Вот и еще один круг пройден. Боковые судьи внимательно смотрят на ходоков — теперь, перед финишем, когда от усталости теряется координация и хочется быстрее закончить дистанцию, особенно часто сбиваются на пробежку. Вот опять: