Владимир Найдин - Реанимация Записки врача

«Скорые помощи» подъехать не могли поближе. Некие мудрецы в штабе подогнали зачем-то ко входу спецтехнику — краны, погрузчики. Они и загородили подъезды для «Скорых».

Когда всех вынесли (бандитов застреленных тоже выносить пришлось, но это уже позже, после разминирования — там чеченки были в поясах шахидов, смотреть — и то мороз по коже), пришлось заново носить людей — живых и мертвых, теперь уже от входа до машин «Скорой помощи». А это еще чуть ли не сто метров. Полный кавардак, штаб этот знаменитый был пустым местом — ничего между собой не согласовали, не продумали. В общем, я тогда сильно подорвал поясничку. Да и шее досталось. Отлеживался больше недели».

Слово «поясничка» в применении к его спинище размером с хороший шкаф звучало трогательно. Любит себя этот человек. Громадный, сильный и к себе относится хорошо. Нормально!

Он стал у нас лечиться, приходил в процедурный кабинет без опозданий. Назначения исполнял пунктуальнейшим образом. Все это время не пил водки. Разгрузку себе устроил. Да и повода не было. Не пьяница же он, в самом деле. Вылечился полностью. Вот такая была история. Сорок пять рюмок! Или больше.

1954 год. Сталин уже умер, а Хрущев еще не набрал силу. В ЦПКиО им. Горького первая выставка зарубежного ширпотреба. За три года до фестиваля молодежи. Помимо ширпотреба продается немецкое и чешское пиво. Мы знали «Жигулевское», «Мартовское» и «Рижское», а здесь только светлого чешского двенадцать сортов. Упиться можно! И недорого, вот что хорошо.

Неподалеку учебные институты: нефтяной Губкина («керосинка»), стали и сплавов, цветмет-золота, а за Крымским мостом два медицинских, химический и педагогический. (Но там одни девчонки, не в счет.) Так что потребителей этого пива хватало.

Помню рассказ геологов-нефтяников. Ребята напились пива и пошли сдавать экзамен по сейсмике. А принимал знаменитый профессор по фамилии Рябинкин. Отец сестер-балерин Рябинки- ных. Выглядел всегда как иностранец — подтянутый, отглаженный, начищенный. Экзамен принимал строго, чуть что — выгонял.

А тут принюхался к студентам: «Что-то вы слишком веселые? И пахнет от вас чем-то зарубежным и прогрессивным?» Ну, ему и рассказали, что здесь рядом, прямо за углом, немецкое и чешское пиво льется рекой. Профессор заинтересовался и объявил технический перерыв. Вернулся через час и всем поставил хорошие оценки. Европа!

Я тогда учился в физкультурном институте. Мы тогда много тренировались. Пивом как-то не очень-то и увлекались. А вот ширпотреб, разные штучки-дрючки, часы, темные очочки были нам в диковинку. Мы и отправились на эту выставку.

А в нашей группе учился один парень, Антон Матюха. Украинец. Он был птицей высокого полета — мастером спорта по плаванию. Брассистом. Мы на него глядели с почтением. Нас завораживал этот серо-серебристый квадратный значок «Мастер спорта СССР». Заветная мечта. В бассейне он вообще себя вел как хозяин. Занимал целую отдельную дорожку, хлопал ладонью по воде и пронзительно орал своему тренеру: «Терентьич, полтинничек!» Это означало, что он в полную силу проплывет пятьдесят метров, а Терентьич должен засечь время. Он был плотным, мускулистым, с шерстистой грудью и гладко зачесанными назад волосами. Нос курносый, а подбородок квадратный, что-то от бульдога. Брассисты вообще похожи на бульдогов. Им надо воздух заглатывать далеко впереди, поэтому они выдвигают челюсть, а потом рычат и выдувают воздух вниз в воду.

Я тоже любил плавать брассом, у меня получалось неплохо, но результаты росли медленно — челюсть была узкой. Как у пуделя. Все дело в породе. До Матюхи далеко было!

Пришли мы целой компанией на эту выставку. Походили, поглядели, поцокали языками. Как в заграничном кино. Пивка попили. Немного, но до благородной отрыжки дошли. Чтобы пахло от нас по-иностранному.

А Матюха остался. Он совершенно ошалел от крутящейся стойки с часами. Она подсвечивалась изнутри, медленно вращалась и вся тикала. Обалдеть можно. Он и балдел. А рядом стояли пластиковые коробки, и в них навалом помещались разные браслеты к часам. Металлические, как латы, кожаные, как панцири черепах, даже пластиковые — как змеиные шкуры. Ах, какие браслеты! И лежат просто так и вокруг никаких охранников. Бери — не хочу. Матюха и взял. Совершенно, как он потом сказал, автоматически.

Походил еще по залу. И спокойным упругим шагом, на груди блестит значок «Мастер спорта», проплыл к выходу. Но здесь к нему подошел скромный молодой человек с военной выправкой и тихим, даже дружелюбным голосом предложил вернуться в зал и положить на место тот предмет, который он по рассеянности унес. Матюха возмутился, выпятил челюсть.