Лея Любомирская - Живые и прочие

— Безобразие, — сказал женский голос. — Хулиган.

Крот представил, как сейчас будет ползать по полу, собирая яблоки по одному, а вокруг будет стоять болтливая сороконожка, толкаясь ногами. Яблоки будут бегать и прятаться в разных местах, а одно обязательно скатится в лужу.

— Мальчик, что ты копаешься?

Крот оглянулся. Вплотную к нему стояла сороконожка и во все глаза смотрела ему в лицо. Он решил попробовать сделать так, как ему когда-то велела Кузя. «Не обращай внимания на людей, — говорила она. — Делай вид, что ты один. Тогда и тебя не заметят».

Крот сделал вид, что он один, развернулся, толкнув кого-то в живот, и выбежал из магазина.

Снаружи стояла Кузя.

— Никак? — спросила она, подходя к Кроту.

Он мотнул головой.

— Ну и ладно, — сказала Кузя, разворачиваясь. — Нужны они нам, эти яблоки. Можно и на фасоли прожить. А в следующий понедельник папа пойдет в магазин.

Крот шел за ней, постепенно приходя в себя. У Кузи было пальто с рыжим хлястиком на спине. На хлястик с двух сторон пришили большие пуговицы, отчего казалось, что хлястик смотрит двумя глазами. Крот ему подмигнул, а хлястик ему улыбнулся. Он всегда улыбался.

— А чего ты пришла сюда за мной? Дома кто-то есть?

— Да, — отозвалась Кузя, не оборачиваясь. — К Кларе в гости пришла Руфина.

— Тогда в парк? — спросил Крот, беря правей.

— Ага, в парк. Семечек хочешь? — Кузя порылась в кармане. — У меня остались. Ты же свои уже съел?

— Съел, — согласился Крот, протягивая сложенную лодочкой ладонь. Семечки приятно шуршали, и Крот подумал, что они, пожалуй, не хуже яблочных пирогов.

Кит сидел за столом и читал. Под закрытой дверью лежала влажная тряпка, затыкавшая щель. Верхние дверные углы были приклеены к стене широкой липкой лентой. Когда Клара снаружи подергала дверь, лента заскрипела, но не поддалась.

— Сейчас, — не оборачиваясь, сказал Кит. — Я дочитываю.

— Кит, все ушли, — сообщила Клара двери. — Ты можешь выходить.

Она нажала, и на этот раз дверь открылась под громкий треск липкой ленты.

— По-моему, от голоса липкая лента не спасает.

— От голоса Руфины спасает только ядерная бомбардировка. — Кит оторвался от книги. — В смысле заглушить.

— Я не смогла организовать ядерную бомбардировку. Я сама узнала за полчаса.

— И тебе было неудобно сказать, что ты занята, — продолжил Кит.

— Но я же не занята, — сказала Клара. У нее болела голова. — Дети еще не вернулись?

— Они не рассчитывали, что все так быстро кончится. А кстати, зачем она приходила?

— Сказала: «Хочу поздравить». Ты, случайно, не знаешь, с чем меня можно было бы поздравлять?

— Тебя? — Кит нахмурился. — День рождения у тебя в апреле, Новый год — в январе, Восьмое марта — в марте… Не знаю.

— Вот и я не знаю, — вздохнула Клара. — Но она принесла подарок.

Клара поставила на стол небольшой горшочек с чем-то зеленым внутри.

— Что это?

— Венерина мухоловка.

Кит крутнулся на стуле и склонился над зеленым горшочком.

— Какая мухоловка? Венерино что?

— Венерина мухоловка, — повторила Клара. — Семейство росянок. В общем, оно ест мух. То есть она.

— Если «венерина», то, видимо, она, — бормотал Кит, разглядывая зеленые ростки. — Выглядит, надо сказать, довольно непристойно.

В горшочке сидело несколько толстых коротких стеблей, каждый из которых увенчивался чем-то вроде распахнутой волосатой ракушки. Створки ракушек были красного цвета, а само растение — зеленым.

— Сам ты выглядишь непристойно, — сказала Клара. — А оно — природа. В природе ничего непристойного нет, в ней все — результат естественного отбора. Вот, смотри. Внутрь одной из створок кладут муху. А оно ее цап! — и ест. В инструкции написано, что ему хватает полмухи в неделю.

Кит осторожно потрогал кончиком пальца поверхность одной из ракушек. Ракушка немедленно схлопнула створки. Кит отдернул палец.

— А что она еще ест? Кроме мух?

— Еще — сырое мясо. Только без соли, соль ей вредна.

— Ну хорошо. — Кит снял очки и стал протирать их подолом Клариной кофты. — Соль ей вредна, зовут ее венерина мухоловка, и ее непристойный вид — это результат естественного отбора. Но скажи мне, пожалуйста, где мы возьмем ей мух?

Крот стоял на подоконнике с полотенцем. Кузя смотрела снизу.

— Левей! — командовала она, и Крот сдвигался на сантиметр левей. — Правей! — кричала Кузя через минуту, и Крот балансировал на одной ноге.

— Упадешь, — сказала Клара, заглядывая в комнату.

— А мухи? — возмутилась Кузя. — Ты же знаешь, мы за всю неделю не поймали ни одной. Животное страдает.